Стрелец удачливый - [7]

— Десять процентов, иногда одиннадцать. Может быть, даже двенадцать.

— Папа, но коммерческие банки в России выплачивают по валютным вкладам от тринадцати до шестнадцати процентов, а ГКО гарантирует сейчас правда, в рублях — сто восемьдесят процентов!

— Послушай меня, сынок. Таких ставок, которые ты описал, просто не может быть. Мы с мамой не вложили ни копейки из наших изрядных средств ни в один из банков, поскольку считаем, что самые надежные банки — это стеклянные, потому что их можно закопать в подвале. До последнего времени мне платили за переводы только в валюте, вот мы и вкладывали её в эти банки. В общей сложности у нас накопилось тридцать две тысячи долларов. Ни один из моих знакомых математиков не вложил свои сбережения ни в коммерческие банки, ни, тем более, в ГКО. Тебе нужен мой совет?

— Да.

— Хорошо, я дам тебе совет, но это будет совет математика, а не экономиста: первого июня сдайте ГКО, не делайте никаких рискованных операций и постарайтесь уйти из банков, гарантирующих высокие доходы. С математической точки зрения это безумие, а если есть страна, где такое безумие в порядке вещей, то она скоро рухнет.

— Это совпадает с решением, которое я уже принял. Мой финансовый советник внимательно следит за биржей, и, по его мнению, мы достигли уже предельной черты. Увольнение Черномырдина и упорное желание Ельцина назначить на его место какого-то Кириенко говорит о том, что скоро могут быть предприняты неординарные меры. Беда в том, однако, что уходя из фирмы, я понесу немалые финансовые потери. Наш общий капитал примерно двенадцать миллионов долларов, из них четвертая часть — мои. При поспешном уходе мне достанется не больше полутора миллионов.

— Ну и что? Соглашайся. Наличными полтора миллиона тебе не дадут, значит, ты получишь какую-то часть фирмы. Впрочем, я мало разбираюсь в этом деле. Тебе решать.

Ужин закончился на минорной ноте, несмотря на роскошное угощение. В девять Михаил отправился спать, а наутро Алексея уже не было — он уехал.

3

Михаил решил пока не обдумывать дальнейших шагов, связанных с аппаратом Исаака Израилевича, слушал радио, смотрел телевизор, а вечером двадцать пятого мая уехал в Москву. Там он побывал в Библиотеке иностранной литературы и попросил заведующую отделом фотокопирования сделать для него ксерокопии всех страниц с отделами «спорт» английской газеты «Таймс оф Лондон» с 15 июня по 30 октября 1968 года. Седая женщина с удивлением посмотрела на него.

— Вы представляете себе, сколько это будет стоить? — спросила она.

— Нет, — честно признался Орлов.

Заведующая склонилась над клавиатурой компьютера.

— Вам это обойдется в семь тысяч пятьсот сорок рублей девяносто копеек, — заявила наконец она с торжествующим видом. — Дешевле слетать в Лондон!

— Я собираюсь последовать вашему совету, — согласился Орлов, достал из кармана деньги и расплатился. — Только мне нужно побыстрее.

— У нас мало таких эксцентричных заказчиков, поэтому ксерокопии будут готовы через неделю. Заходите 1 июня.

Орлов вернулся домой в огромную квартиру на Тверской — ему понадобилось немало времени, чтобы звать Тверской улицу Горького, — собрал кое-какие справочники по Англии и поехал на дачу. Было только семь вечера, но ему не сиделось. Нервозность оказалась заразительной — Зоя тоже металась по дому, а Наташа никак не могла успокоить сынишку. Наконец около девяти вечера Михаил вышел из дома и сел на скамейку. Примерно через час в окнах погас свет и стало тихо. Тогда он крадучись вернулся в кабинет и начал ждать. Ровно в десять по московскому времени — шесть по Гринвичу — он отодвинул шкаф, вошел в чулан и нажал синюю кнопку. Снова короткая вспышка катодных ламп, Михаил выключил свет и вышел на улицу через потайную дверь, в конец мая 1968 года.

— А, это снова вы, — улыбнулась ему знакомая телефонистка. — Вам опять повезло, линия свободна. Повторите номер в Лондоне.

Орлову почему-то не понравилось, что девушка узнала его, что линия опять свободна, и что ему нужно повторить номер в Лондоне, хотя он не говорил, что собирается звонить в Англию. В голове зазвенел крохотный тревожный колокольчик. Он снял трубку.

— Привет, Майкл, я только что вернулся из Челтенхема, — послышался взволнованный голос Сэма Брикстоуна. — Решил лично присутствовать на этих скачках, благо ипподром недалеко от университета. Ну, знаешь, ты меня ошеломил! Со старта Магнифисент ушел последним и половину дистанции держался далеко от лидера. И вдруг он словно преобразился — гнедой жеребец с продолговатым белым пятном на морде помчался по дорожке словно не прилагая никаких усилий. Уже через двести метров он ликвидировал отставание, почти поровнялся с Глориэс и выиграл бы забег, если бы пришлось бежать ещё хотя бы десять ярдов.

— Кто был третьим, Сэм?

— А ты разве не знаешь? Репортаж вели по радио. Ах да, ты же в Москве. Третьей с отставанием в пять корпусов пришла Мэригоулд, как ты и предсказывал. Но самое главное не в этом — ставки по этой категории принимались один к двумстам тридцати. Только я один поставил на первого, второго и третьего, и ты выиграл две тысячи триста фунтов! За вычетом десяти фунтов и налога на азартные игры тебе причитается две тысячи одиннадцать фунтов.