Стрела Кушиэля. Редкий дар - [33]

— Или ты боишься Делоне, и потому пренебрегаешь мною, — проворчала я.

— Никого я не боюсь! — Выпячивая грудь, он до того походил на мальчишку, каким я его впервые встретила, что я тоже рассмеялась и мы забыли о ссоре.

— Эй, тсыган! — Гиацинта окликнул один из молодых лордов, пьяный и заносчивый. Шатаясь, подошел к нашему столу, держа руку на эфесе шпаги. Глаза жестокие, а одежда — дорогая. Небрежным жестом он швырнул на стол кошель, и набитый монетами мешочек тяжело брякнулся о доску. — Сколько возьмешь за ночь с твоей сестрицей?

Трудно сказать, что бы мы на это ответили. Я взяла за правило навещать Сени Ночи, закутавшись в длинный плащ, а в трактирах мы с Гиацинтом всегда устраивались в темных углах подальше от очага. Моего друга здесь хорошо знали и относились к нему уважительно; и кабатчики, и завсегдатаи не выказывали интереса ни к моим визитам, ни к тому, кто я такая.

 Эти соображения вихрем пронеслись в голове, а следом нахлынули удовольствие и гордость за то, что взгляд этого лорда пробился сквозь тени и с вожделением пал на меня. Тут же захлестнуло волнение при одной лишь мысли, чтобы продать себя под самым носом Делоне и уйти с этим незнакомцем, чьи готовые обнажить шпагу руки и кичливое предложение обещали жестокое обращение, которого я давно жаждала.

Все это я успела передумать за один вздох, пока Гиацинт с интересом разглядывал тяжелый кошель.

И тут рядом возник слуга Делоне, Ги.

— Тебе не по карману цена ее девственности, дружище. — Его редко раздающийся голос звучал как всегда спокойно, но кончик кинжала Ги упирался в шею лорда чуть ниже подбородка, а на уровне живота блеснул второй клинок. Я даже не заметила, как Ги вошел в трактир. Лорд застыл со вздернутым подбородком и свирепым взглядом, низведенный сталью до унизительной внимательности. — Иди обратно к своим приятелям.

Бесстрастный голос и холодная сталь подействовали убедительнее, чем смогли бы крик и физическая сила. Лорд непроизвольно сглотнул; от былой заносчивости не осталось и следа. Не сказав более ни слова, он развернулся и ушел прочь. Ги так же молча убрал кинжалы в ножны.

— Мы уходим, — приказал он, накидывая на меня капюшон и закрепляя его под подбородком. Я послушно последовала за ним, лишь быстро махнув на прощание Гиацинту. Ги беспрепятственно вывел меня из переполненного трактира. Гиацинт, который с нашей самой первой встречи притерпелся к внезапным расставаниям, воспринял это спокойно.

Для меня поездка в экипаже домой выдалась долгой. Я молча куталась в плащ. Наконец Ги заговорил.

— Не всегда человеку предоставляется выбор. — В экипаже было темно, и я не видела лица Ги, а лишь слышала его ровный голос. — Мои родители отдали меня на воспитание в Кассилианское Братство еще ребенком, Федра, а Братство изгнало меня из своих рядов, когда я в четырнадцать лет нарушил обет целомудрия с дочерью фермера. Я добрался до Города и занялся всякими преступными делами. Хотя у меня неплохо получалось, я презирал себя и мечтал о смерти. Однажды, когда казалось, что ниже падать некуда, посредник от очень могущественной особы заплатил мне, заказав убить одного знатного человека, когда тот пойдет домой с приема.

— Делоне?! — потрясенно ахнула я.

Ги пропустил мой вскрик мимо ушей.

— Я напал, чтобы победить или умереть. Дворянин меня обезоружил. Я ждал смертельного удара, но противник спросил: «Друг мой, ты сражаешься, словно воспитанник Кассилианского Братства; как же так вышло, что ты промышляешь столь далеким от братского делом?» Услышав этот вопрос, я заплакал.

Я ждала продолжения, но пауза затянулась. Не раздавалось ни звука, кроме цоканья лошадиных копыт и нестройного посвиста кучера.

— Мы с тобой не выбирали для себя долг, — наконец произнес Ги. — Но мы оба все равно в долгу перед Анафиэлем Делоне. Не пытайся его предать. Ты однажды можешь быть освобождена от своих обязательств, но я обязан ему жизнью, Федра.

Ночь выдалась свежей, и слова Ги холодом пробрали меня до костей. Я задрожала под плотным плащом и обдумала услышанное. Поразительно, какой же властью над людьми обладал Делоне, раз сумел тронуть даже сердце, закаленное преступлениями и отчаянием.

Но хотя Ги и принадлежал Делоне до самой своей смерти, он не был тем, кем была я: учеником. Произнесенная им речь — самая длинная из всех, что я когда-либо от него слышала — стала еще одним кусочком головоломки в моей голове, где тут же родился важный вопрос:

— А кто заказывал убить Делоне?

В темноте экипажа я почувствовала, как Ги покосился на меня.

— Изабель де ла Курсель, — последовал бесцветный ответ. — Принцесса-консорт.

Та беседа мне запомнилось как первая и последняя в своем роде. Впоследствии Ги больше никогда не заговаривал о своем прошлом или о нашем обоюдном долге перед Делоне. Но он добился желаемого эффекта, потому что я больше никогда не пыталась изменить долгу перед своим покровителем.

* * * * *

Загадочная история Делоне и его давняя распря с принцессой-консортом постоянно занимали меня. Хотя принцесса уже лет семь как умерла, их вражда продолжала жить там, где Делоне искал сведений. Докуда она простиралась, я не знала и долгие часы тратила на бесплодные обсуждения различных домыслов с Гиацинтом и особенно Алкуином, потому что последний не меньше меня — если не больше — увлекся тайной Анафиэля Делоне.