Страж - [122]

— Да, я это знаю. — Уэстон перевел взгляд на Картера и сказал: — Не буду вас обманывать. Роды были тяжелые.

— Я знаю, это случилось раньше срока, но…

— Да, немного рановато, но у вашей супруги возникли еще кое-какие осложнения. У нее неожиданно поднялась температура…

— А это необычно?

— Да, особенно такая высокая температура. Нам пришлось действовать быстро и сделать кесарево сечение, чтобы затем сбить температуру. Потом мы ввели ей жаропонижающее средство и на короткое время поместили в ледяную ванну.

— А сейчас?

— Сейчас температура у нее нормальная. Но, кроме того, она потеряла много крови.

— Нужен донор? — спросила Эбби. — Я готова хоть сейчас.

— Спасибо, но у Бет очень редкая группа — первая, с отрицательным резусом. И к счастью, мы взяли у нее пару пинт крови заранее. Вот она и пригодилась.

— Но сейчас с ней все хорошо? — растерянно спросил Картер.

— Да, все хорошо. Она отдыхает.

— А ребенок?

Доктор Уэстон улыбнулся.

— С ребенком тоже все в порядке. Просто идеальный мальчик.

— Я могу зайти и повидать их? — спросил Картер.

— Да, конечно, — кивнул доктор Уэстон и встал. — Только имейте в виду, что ваша жена еще очень слаба.

Картер встал. Эбби сказала:

— Иди. Я к ней завтра зайду. — Она наконец нашла в сумочке то, что искала. Мобильный телефон. — Позвоню Бену, сообщу радостную новость.

— Хорошо, — ответил Картер и коснулся руки Эбби.

Она посмотрела на него, и он увидел в глубине ее глаз печаль.

— Скажи ей, что я ее очень люблю, — попросила Эбби.

— Скажу.

— Первая палата слева, — сказал доктор Уэстон. — Только постарайтесь не задерживаться слишком долго. Она очень устала.

Уэстон локтем нажал на кнопку на стене, и двери в родильное отделение открылись.

— О, — выдохнул Картер. — Спасибо вам. Спасибо за все.

— Не за что, — улыбнулся доктор Уэстон. — Никогда я еще так не радовался своей ошибке.

У Картера стало легче на сердце. Он несколько месяцев со страхом ждал этого дня, но вот он настал, и постепенно его опасения начали сходить на нет. У него родился сын, нормальный, прекрасный ребенок. И с Бет тоже все будет хорошо.

До него донесся слабый голос Бет. Она говорила что-то про мороженое. Картер вошел в палату и остановился на пороге. Медсестра смеялась.

— Ты хочешь мороженого? — спросил Картер у Бет.

— Нет, — ответила медсестра. — Она сказала, что хочет искупаться в мороженом.

— Это можно устроить, — сказал Картер и подошел ближе к кровати.

Медсестра вышла. Бет протянула к Картеру руку с пластиковым больничным браслетом на запястье. Другой рукой она обнимала ребенка, завернутого в голубое одеяльце. Вид у нее был измученный, но счастливый.

— Хочешь познакомиться с Джозефом Коксом? — спросила Бет.

Это было их общее решение — назвать мальчика в честь Руссо.

Картер подошел к кровати, сжал влажную руку Бет и устремил взгляд на своего новорожденного сына. Смотреть пока было особо не на что: крошечное красное личико, закрытые глазки, несколько тоненьких прядок светлых волос. Но ничего более чудесного Картер в своей жизни не видел.

— Правда, он красивый?

— Да, — кивнул Картер. — Как его мама.

Он не стал говорить Бет, что голова младенца размером и формой очень походила на яйцо трицератопса, обнаруженное им однажды во время раскопок. Картер уже понял, что о некоторых вещах лучше помалкивать.

— Хочешь подержать его?

— Конечно, — ответил Картер, хотя еще не был готов к этому. Бет протянула ему маленький голубой сверток. Ничего в своей жизни Картер не брал более осторожно.

— О, я совершенно без сил, — со вздохом проговорила Бет.

Картер держал на руках сына. Ребенок весил еще меньше, чем он думал. Он был почти невесомым.

— Какой у него вес? — спросил Картер.

— Мне сказали, — полусонно проговорила Бет. — Но я забыла.

Картер с ребенком на руках медленно подошел к окну.

— Можно тебя попросить? — закрыв глаза, пробормотала Бет. — Ты не мог бы открыть окно? Тут так жарко.

— Не так уж и жарко, — сказал Картер. — Может быть, тебе просто стоит уснуть.

— Приоткрой немножечко. Так хочется хоть глотка свежего воздуха.

Картер осмотрел окно и понял, как оно открывается. Свободной рукой он нажал на ручку, и фрамуга приоткрылась на несколько дюймов.

— О, как хорошо, — блаженно проговорила Бет и сбросила с плеч простыню. — Я могу дышать.

Ребенок зашевелился. Картер стал нежно покачивать его, глядя в окно. Ему показалось, что по одной из стальных опор строящегося дома кто-то движется.

Строительный рабочий? В такой час? В темноте?

Ребенок заплакал. Бет протянула руки. Картер отдал ей сына, наклонился и поцеловал жену в лоб. Кожа у нее была еще немного горячая. Она лежала, закрыв глаза, и негромко посапывала.

— Поспи, — сказал Картер. — Завтра я приду.

Он обернулся и еще раз посмотрел в окно. Его взгляд был прикован к черному стальному скелету строящегося дома.

Но теперь там никого и ничего не было. Видимо, померещилось.

Картеру не хотелось, чтобы Бет и ребенок простудились, и он начал закрывать окно, но Бет сонно пробормотала:

— О, оставь окно открытым. Такой красивый звук.

«Какой звук?» — удивился Картер. Но тут и он услышал.

Колокола. Вдалеке звонили церковные колокола. Картер посмотрел на часы. Четверть одиннадцатого.