Стратег и зодчий - [96]

В кабинет вошли три командира-латыша.

— Восстали левые эсеры, — сообщил им Ленин. — Очевидно, будут пытаться захватить Кремль. Скажите прямо, латышские стрелки дадут им отпор?

— Можете не сомневаться, товарищ Ленин, — заверил один из командиров, — но нужно разведать, чем они располагают, где их части.

— Разведку непременно организуем, — согласился Ленин. — Продумайте оперативный план отражения возможных атак. Я думаю, вокруг Трехсвятительского переулка нужно создать кольцо и локализовать действия мятежников, на окраинах выставить заставы из рабочих полков, чтобы задерживать их, когда они начнут драпать из Москвы. То, что они долго не выдержат, не подлежит сомнению. Возвращайтесь к товарищам, разъясните им, что произошло, и действуйте только по нашему приказу. Связь по телефону и посыльными, пришлите ваших связных сюда.

— Вы ведь, Герман, работали в латышских частях? — спросил Ленин, как только командиры ушли. — Сейчас они на Ходынском поле. Нужно ввести их в город. Скажите, там не пытались вести работу левые эсеры?

— Владимир Ильич, я не был в латышских частях с августа прошлого года. Петерсон рассказывал мне, что левые эсеры пытались проникнуть в части, но им это не удалось.

Данишевский поднялся и, подтянувшись, как бы ожидая приказа, посмотрел на Ленина.

— Прошу вас, — произнес Ленин, одновременно отыскивая какой-то номер в телефонной книжке, лежавшей на столе, — вместе с Петерсоном отправиться в латышские части. Сделайте все для того, чтобы они организованно выступили в город. Я знаю, у них национальный праздник Ивана Купалы. Но ради таких событий праздник можно отложить. — Ленин поднялся из-за стола, подошел к Данишевскому, пожал руку. — Захватите с собой Вацетиса и возвращайтесь вдвоем ко мне.

Данишевский попросил Вацетиса немного обождать его, сам прошел к Ленину. Вацетис присел на стул возле занавешенного окна. В комнате был полумрак, тускло горела слабая электрическая лампочка. Эта комната с зашторенными окнами и тишина напомнили Вацетису штабы больших соединений вблизи линии фронта. Вацетис сидел, мысленно прикидывая силы, способные подавить мятеж левых эсеров. Известно ему было не так много. Кроме двух полков Латышской стрелковой дивизии, пехотной школы курсантов и отряда коменданта Москвы, настоящих боевых частей в городе не было. Только сейчас Вацетис понял, почему в последнее время заместитель начальника ВЧК левый эсер Александрович часто присылал ордера на отправку батальонов Латышской дивизии для подавления каких-то восстаний в Нижнем Новгороде, на Юге. Командиры батальонов, отправленных Вацетисом, сообщали, что в тех местах, куда они прибыли, все спокойно. В середине июня Александрович зачислил самого Вацетиса в состав сотрудников штаба Восточного фронта.

Вацетис был убежден, что мятежники не располагают большими силами. Но, как все военные, не делал никаких выводов до тех пор, пока разведка не проверила численность и состояние противника. Разведка мятежных войск была для него, опытного военного, делом новым. Он знал только, что левые эсеры сосредоточили свои силы в Трехсвятительском переулке и в Покровских казармах, где был расквартирован полк под командованием Венглинского, якобы перешедшего на сторону мятежников. В Ходынском лагере побывали агитаторы левых эсеров, убеждали гарнизон объявить нейтралитет, не оказывать помощь большевикам.

С такими данными трудно составлять план ночной атаки, на котором настаивал Подвойский.

Вацетис взглянул на ручные часы. Истекал первый час ночи.

Из двери на противоположной стороне зала вышел Ленин. Он быстро приблизился к Вацетису, тихо спросил:

— Что вы намерены предпринять? Когда мы сможем атаковать мятежников?..

Вацетис ответил не сразу.

— Обстановка еще не ясна. Положение с каждым часом осложняется. Товарищ Подвойский приказал начать атаку в четыре часа утра. Я прошу отменить эту атаку. Мне нужно объехать город, собрать нужные сведения, узнать больше о силах противника и его дислокации. Через два часа я смогу дать точный ответ на поставленный вами вопрос.

— Я буду ждать вас через два часа.

После разговора с Вацетисом Ленин поручил Данишевскому проверить, как продвигаются с Ходынки латышские полки, где расставляют орудия, и вместе со Свердловым и Бонч-Бруевичем вышел на кремлевский двор.

— Надежно охраняются заложники в Большом театре? — спросил он Свердлова, направляясь к Спасским воротам, от которых каменная лестница вела на Кремлевскую стену.

— Очень надежно.

Свердлов стал рассказывать, как пыталась кликушествовать Спиридонова, как ночью она начала агитировать часовых, рассказывала о себе, убеждала, что мир с немцами приведет Россию к развалу.

— Но на часах стояли люди балтийской выучки, — продолжал Свердлов. — И хотя Спиридонова попробовала даже всплакнуть, слезам не поверили. Конечно, Москва за эсерами не пойдет. Мещане народ трусливый, а рабочие окраины целиком на нашей стороне.

— Звонил Петерс, Яков Михайлович. Говорит, что двор ЧК забит представителями заводов, просят выдать оружие и организовать отряды для борьбы с эсерами. Я посоветовал пока этого не делать. Кажется, с трехсвятительскими бунтарями мы справимся скоро. Кстати, нужно отправить в типографию листовку, чтобы утром жители Москвы получили ее, — сказал Ленин Бонч-Бруевичу. — В листовке рассказать об убийстве Мирбаха, о том, что левые эсеры подняли мятеж, и прямо сказать, в какие сроки он будет подавлен, если эти тупоголовые не поймут сами, что им нужно сложить оружие.