Стратег и зодчий - [95]

— Убит Мирбах. Сейчас сообщил Чичерин, — доложил Бонч-Бруевич.

— Прошу вас, Владимир Дмитриевич, немедленно поезжайте в германское посольство. Примите меры для того, чтобы вокруг него выставили охрану. Оттуда сообщите мне по телефону, что известно о террористах. Туда выехал Дзержинский? Хорошо. Я приеду с Чичериным и Свердловым.

В пятом часу Ленин возвратился в свой кремлевский кабинет. Вместе с ним приехали Свердлов и Чичерин. Чичерин остался в соседней комнате, чтобы составить телеграмму в Берлин советскому послу Иоффе. Не успели Ленин и Свердлов войти в кабинет, как Горбунов передал трубку Свердлову.

— Яков Михайлович, все время названивают из Большого театра, спрашивают, будет ли вечернее заседание.

— Яков Михайлович, пожалуйста, сообщите в секретариат съезда, что заседание откроется ровно в шесть. — Ленин тотчас же снял телефонную трубку другого аппарата и попросил стенографистку записать его распоряжение.

— Пропускать кроме автомобилей народных комиссаров еще и автомобили боевых отрядов, — начал диктовать Ленин. — Задерживать все автомобили Чрезвычайной комиссии по борьбе с контрреволюцией. Арестовать всех левых эсеров-чекистов, и в первую очередь Александровича. Работников ЧК, сомнительных по партийной принадлежности, привозить в Кремль на выяснение. — Ленин положил трубку.

— Ведь это предательство, Яков Михайлович, — нарушил он молчание. — И Прошьян, и Карелин, и другие клялись перед съездом, что наступает пора, когда наши партии могут слиться.

Ленин подошел к окну, открыл форточку и с жадностью вдохнул насыщенный озоном, пронизанный запахом свежей зелени воздух.

— Какой красивый дождь! Как хорошо… Я думаю… — Он не успел закончить фразу, на пороге кабинета показался встревоженный Горбунов.

— Восстание… в Ярославле… Восстали белогвардейцы, — торопливо произнес он, подавая Ленину телеграмму.

— «Власть захватил «Союз защиты Родины и свободы». Руководит восстанием полковник Перхуров. Вырезан весь состав Совета. Расстрелян Нахимсон…»

Ленин, не дочитав телеграммы, швырнул ее на стол, изо всей силы ударил кулаком по оконной раме:

— Мерзавцы! Это тоже провокация войны. Срочно, Николай Петрович, вызывайте Наркомвоен. Вы, Яков Михайлович, поезжайте на съезд и товарищей из нашей фракции, которые еще не выехали в районы, немедленно командируйте в Сокольники, в Симоновский, в Замоскворечье. Николай Петрович, отправьте это в газету. Сталину и Рыкову — подробные телеграммы об убийстве Мирбаха, о восстании в Ярославле.

— Наркомвоенмор у телефона, Владимир Ильич. — Горбунов передал Ленину трубку.

— Что делается для подавления мятежа в Ярославле? — строго спросил Ленин.

Он слушал объяснения Троцкого, изредка бросал: «Так, так», потом, отсекая воздух ладонью, произнес:

— Все члены ЦК разъезжаются в районы. Урицкий, Заславский выедут в Питер. На вас ответственность за Ярославль. Привлеките Лашевича. Немедленно стягивайте к Ярославлю все силы. Что такое Ярославль, разъяснять не буду. Претензий не предъявляю. Сейчас не до претензий.

Ленин не успел положить трубку, как в кабинет вошел запыхавшийся Бонч-Бруевич.

— Арестован Дзержинский, — еле переводя дыхание, вымолвил он, — в отряде Попова.

Ленин побледнел, как обычно в минуты волнений, спросил:

— Где расположен отряд Попова?

— В районе Трехсвятительского переулка.

— Вы способны сейчас говорить по телефону, Владимир Дмитриевич? Тогда передавайте: временно назначается председателем ВЧК Петерс. Сейчас же арестовать в Большом театре фракцию левых эсеров. Малькову немедленно явиться в Кремль. Разыщите Петерсона и Данишевского. Николай Петрович, вызовите стенографисток. Срочно передайте телефонограммы всем районным комитетам РКП, районным Советам, всем нашим комиссарам в губерниях и республиках. Из аппарата Совнаркома никому не уходить. Поручите ответственным людям опросить все районы, что где происходит. Пусть через отделения ЧК приостановят движение из Москвы и в Москву…

Бонч-Бруевич видел сейчас Ленина таким же, как в дни Октябрьского штурма Зимнего.

Как всегда, в период особого напряжения Ленин становился еще энергичнее. Решения по возникавшим острым вопросам он принимал с такой уверенностью, будто взвешивал их долгое время.

— Вызовите немедленно народных комиссаров. Подвойскому прикажите атаковать мятежников. Если не сдадутся по нашему требованию — уничтожить пулеметами, артиллерией.

В кабинет ветел сопровождаемый Данишевским народный комиссар юстиции тучный, осанистый Стучка. Он уже успел побывать в немецком посольстве и на заседании съезда Советов.

— Левые эсеры восстали, — спокойно сказал Ленин. — Мы располагаем частями, по моему мнению, вполне преданными Советской власти — Латышской дивизией, несколькими рабочими полками. Каково ваше мнение?

— Я уверен, что латышские стрелки будут верны революции, — твердо заявил Стучка.

— Все же прошу вас, — сказал Ленин Данишевскому, — вызвать кого-либо из самых надежных командиров-латышей из охраны Кремля.

После ухода Данишевского Ленин стал рассказывать Стучке, как минут двадцать назад случайный снаряд разорвался над Кремлем.

— Ну какие же это мятежники! Они стрелять не умеют! Сделали один выстрел из орудия по Кремлю и тот, как говорят солдаты, «за молоком».