Стратег и зодчий - [90]

— Ораторов хороших у нас мало, это верно. Но самое главное — правдиво рассказать людям, как живут рабочие, в каком положении город. Если человек правильно думает и убежден в своей правоте, он свои мысли передаст. Так ведь?

— Это так, — согласился рабочий. — Только, как говорили у нас в деревне, мало уметь лыко драть, нужно научиться из него лапти вязать. Я, когда обдумываю, товарищ Ленин, выходит складно, а начну высказывать — волнуюсь, спотыкаюсь, сбиваюсь с ладу.

— А вы знаете, я тоже волнуюсь, когда выступаю, — признался Ленин. — Ведь с людьми говоришь о самом сокровенном. Меньшевики и эсеры — те спокойны, они своим словом не дорожат. То, что вы волнуетесь, — хорошо, это будет сближать вас с людьми. Но недостаточно объяснить, зачем вы приехали, какая помощь нужна городу, важно помочь крестьянам. В деревне немало бедноты. Помогите ей объединиться в комбед. Вы кто по специальности?

— Слесарь.

— Ты не прибедняйся, Иван Нилыч. Он и слесарь и механик, наш заводской Кулибин. Изобретатель! — раздались голоса.

— Кулибиных деревня встретит как желанных гостей. Там ждут слесарей, токарей, жестянщиков. Некому отремонтировать машины, наладить жатки. Так что вы, Иван Нилыч, обязательно поезжайте и мне напишите, как вас в деревне встретили.

Обращаясь к секретарю райкома, Ленин посоветовал:

— Надо предостеречь людей от действий военными методами.

— Как же тогда у кулака хлеб забирать? — спросил продотрядник в морском бушлате. — Я кулачье, товарищ Ленин, по Украине хорошо знаю. Сожгут зерно, а голодным не отдадут.

— Кулака мы заставим хлеб отдать, — уверенно произнес старик с редкой прокуренной бородкой и воспаленными глазами. — Наша власть, наши порядки. А к бедноте да к тем, кто в среднем достатке, нужно не только с речами ехать. Из речей рубаху не сошьешь, ими избу не осветишь, крышу не залатаешь. Деревня помощи ждет. Ей ситец и гвозди, керосин и мыло нужны.

— Где их взять-то, товарищ Чучков? — вздохнул кто-то.

— Пора по-хозяйски посмотреть, что в лабазах, рундуках, на складах лежит, — наставительно пояснил Чучков. — Замоскворецкие суконные князья сами их не раскроют. Все реквизировать, что у Прохоровых да Добровых спрятано! Мы только до того, что на прилавках лежало, добрались. С ними нужно твердое слово — покажи, где добро прячешь, куда его увез? С мужиком повести разговор деловой — он тебе тем же ответит. У каждого села свои потребы. Нечего ехать в деревню с пустым коробом. Наши товары — их хлеб. Вот это и будет настоящая кооперация.

— Вам здоровье позволит в деревню выехать? — участливо спросил Ленин Чучкова.

— Я с виду такой квелый, товарищ Ленин. А на выдержку я с молодыми потягаюсь. Я ведь обожженный, как кирпич-железняк, четвертый десяток у печи прокаливаюсь. В деревню поеду с охотой. Добыть хлеб рабочим людям теперь самая первая задача революции, и размышлять нечего, как у кулака хлеб взять. Приказ дать ему. Не подчинится — силой взять. С кулаком у нас война. А на войне жалостей не разводят.

— Если такие люди, как товарищ Чучков, в деревню поедут — у нас будет хлеб. — Ленин не сводил восхищенного взгляда со старика. — Он точно определил — с кулаком у нас война. Мы должны кулака заставить сдать хлеб. А середняку и бедняку терпеливо разъяснять, что такое Советская власть. Эсеры и меньшевики запугивают крестьян: мол, большевики введут коммунию. Разъясняйте крестьянам, что никаких мероприятий, не вызревших в народе, Советская власть не вводит и не будет вводить. Создавайте повсюду комитеты бедноты, налаживайте связь с середняками. Середняк раздумывает, к чьей стороне примкнуть, кого поддержать. Значит, нужно действовать самой великой силой — силой убеждения…

Узнав о том, что с продотрядом хотят послать банковского служащего, Ленин спросил его, жил ли он когда-нибудь в деревне.

— Здесь, на Пятницкой, в том доме, где родился, там и живу. Даже не видел никогда деревни, знаю одно зеленое поле — суконное, на конторке.

— Это один из наших первых красногвардейцев, — заметил кто-то из райкомовцев. — В Октябрьские дни Кремль штурмовал.

— А в деревню его пошлете, — сказал Ленин, — когда придет время налаживать там счетоводство. Сейчас задача другая — взять у кулака излишки. Если продотряд составите из таких товарищей, как Колесин, Чучков или Иван Нилыч, мы хлеб заготовим. Приедете в деревню, напишите мне, как вас встретили, как настроены крестьяне, как с нами кулаки войну ведут. Война самая настоящая — война за хлеб. Чтоб спасти революцию, в этой жесточайшей войне необходимо победить.

17

Ленин с азартом спортсмена сбежал на нижнюю террасу крутогорья.

— Надя, — прокричал он с террасы, — потихоньку спускайся ко мне! Только осторожно, трава скользкая. Здесь наберешь красивый букет.

Стоявшая на верхнем скосе Воробьевых гор женщина, в белой кофте и длинной черной юбке, стала осторожно спускаться по тропинке. Когда она подошла к террасе, у Ленина был уже довольно большой букет.

— Присядь, — предложил он жене, показывая на выбеленный дождями песчаник.

Крупская села. Ленин подал ей цветы, присел рядом.

— А ведь камень этот упал сюда с той, верхней, площадки, — сказал он. — Может, возле него Герцен и Огарев давали друг другу клятву… Изумительная история у Москвы. Каждый камень напоминает о великом и славном. Кто основал этот город? Конечно, не боярин Кучка, как утверждал Иловайский. Много еще белых пятен в нашей истории.