Стратег и зодчий - [88]

— Какому путейцу? — удивился Тухачевский.

— Это мы так зовем Кобозева, — расхохотался Муравьев. — Он путеец по образованию. Строил бы дороги. Нечего заниматься военными делами. Не понимаю, как эта гражданская личность могла расколотить Дутова. Увидите сами, убедитесь, кого поставили во главе Военного совета. Вам придется ему представляться. Живет где-то в тупике на станции, в вагоне, по-спартански.

— А какие сведения о коммуникациях противника, о его силах? Что у него в Самаре, Оренбурге?..

— Это вам сообщат в разведотделе. Я полагаю, что в Самаре небольшие разрозненные отряды белогвардейцев. Что-то вроде наших групп и многочисленных армий. Расчихвостим их одним ударом.

— Что входит в Первую революционную армию?

— Это вы, дорогой мой, доложите мне немедленно по прибытии в Инзу. Там есть штаб, пока только из пяти человек. У нас его называют штаб «ичей»: там Панчич, Данчич и еще какие-то «ичи». А войско? Здесь нужно разобраться. Получаю телеграмму со станции Добрянка. Дает ее «командующий войсками Пыльников». Начинаю выяснять. Оказывается, все войско — две роты, составленные из чапанов — местных крестьян. Приходит вторая телеграмма: какой-то Гай-Гай где-то кого-то щиплет. Вы, значит, коммунист?

— Коммунист.

— Понимаю. Так нужно было, — подмигнул Муравьев Тухачевскому. — Ну, вам повезло, комиссаром в вашу армию назначен Куйбышев, из старой военной семьи. Отец подполковник, братья офицеры, сам учился в кадетском корпусе. Учтите, Куйбышев в Симбирске был встречен без особого восторга. Там между симбирцами и самарцами какие-то трения… Мне трудно об этом судить. Я ведь член партии социалистов-революционеров. После эвакуации из Самары симбирцы предложили самарцам обосноваться в Саратове. А саратовцы напомнили им, что есть еще два не занятых чехами уезда Самарской губернии — Мелекесский и Бугульминский, и не гоже-де оставаться уездам без партийного руководства. Как Куйбышев будет одновременно руководить армией и партийной организацией, не в моей компетенции. Лишь бы не так, как мои «железнодорожники» и митинговые ораторы, которые в военных делах… — Муравьев оборвал фразу и постучал согнутым указательным пальцем по дубовому столу. — Помощи никакой. Хорошо, что Лев Давыдович знает «золотопогонника» Муравьева по Пулковским высотам и донским баталиям… Все-таки следовало бы вам отдохнуть после дороги, Михаил Николаевич.

— Нет, то, что вы рассказали, обязывает меня ехать в Инзу.

— Похвальное желание. Вестовой! — подходя к двери, крикнул Муравьев и, приоткрыв ее, приказал: — Вызовите Чудошвили. Сейчас вам устроят место в поезде. Я на днях буду у вас. Поговорим подробнее обо всем. Подробнее. — Муравьев протянул руку Тухачевскому и долго не выпускал его руки из своей. — И откровенно, если вы только расположены к откровенности со мной, как патриот. Тяжело нам, Михаил Николаевич, отвечать за судьбу народа. Так тяжело. И нужно быть готовым к принятию решения, стоящего жизни твоей и тысяч людей… Все-таки что вам спешить? Покоротаем сегодня вечер по-армейски. Вы любите цыган? Сюда прикатили цыгане из Стрельны. Где золото — там и это фараоново племя. Ведь сейчас в Казани весь золотой запас страны. Анархисты и разные максималисты кружатся стаями… Учтите, что, хотя вы и коммунист, кое-кто вам не будет доверять. Но твердо рассчитывайте на мою поддержку. К нам, старым кадровым военным, отношение презрительно-подозрительное. Я солдат, а не офицер, и меня считают солдатом мои военные. Я прихожу к ним с открытой душой. Вся Россия знает, где я был в дни Октября, как от меня бежал Каледин… Кого другого могли назначить на этот самый важный фронт страны? Судьба России здесь, на Волге. Отсюда дороги на юг, север и запад. Чехи думают открыть их, но шлагбаум в моих руках. Только придется пролить много крови, целые реки ее.

Вечером, незадолго до отправления поезда на Инзу, Тухачевский разыскал вагон председателя Реввоенсовета Кобозева. Это был небольшой вагончик на четыре купе, в которых совершают ревизии начальники дистанций. Казалось, он не имеет ничего общего с войной. На ступенях вагона стояла пожилая женщина с мальчиком лет восьми — десяти.

— Петр, к тебе пришли, — крикнула она кому-то, когда Тухачевский сказал о цели своего прихода. — Да вы проходите в вагон, Петр Алексеевич умывается. Только вернулся из поездки.

Тухачевский поднялся в вагон. В тамбуре его встретил седой, длинноволосый, с седеющей бородкой высокий мужчина, в шитой крестом косоворотке, в сапогах, хром которых позеленел от долгого ношения.

Тухачевский представился.

— А я собираюсь к вам в Инзу, — радушно произнес Кобозев. — Через день-другой выеду. Пойдемте, чайку выпьем. Вы пили когда-нибудь кок-чай? Зеленый чай? А я пристрастился в Средней Азии. Замечательно утоляет жажду. Здесь жара среднеазиатская…

— Жаль, нет Благонравова, — сказал Кобозев, когда они сели за столик возле окна. — Уехал знакомиться с новым полком. Владимир Ильич не забывает нас ни на день. То регулярные части пришлет, то самолеты. На днях обрадовал — речную флотилию пополняют судами с Балтики. Фронт мы с его помощью сколотим, спаяем. Ваша Первая армия пока только по названию. Один-два полка да хороший отряд Гая. А между ними — сквозные щели в пятьдесят — семьдесят километров. Маленькие отряды чехи лупят беспощадно. Сам я в Первой армии еще не успел побывать. Надеюсь на вас. Наводите порядок, жесткую дисциплину. Командующего фронтом видели? Свои планы он вам демонстрировал? — Кобозев улыбнулся глазами. — Планировать будем потом, когда по-настоящему организуем подразделения и соединения. Сейчас вас никакими вопросами озадачивать не буду и вам ничего толком рассказать не могу. Ясно только одно — нужно в каждом батальоне и роте иметь хотя бы двух-трех коммунистов. Там подвизаются всякие «оратели». Откуда только эта шантрапа поналетела?! Я даже не знал, что в России столько разных партий с самыми разными уклонами и оттенками. Анархисты-боевики, анархисты-трудовики, анархисты-коммунисты, анархисты-максималисты, левые эсеры с разными разночтениями. Прически разные, а мозги одни и те же. Тупой народ, без зрения. Не понимает, что делается вокруг…