Стратег и зодчий - [91]

Крупская вспомнила, с каким интересом Ленин перечитывал старую книгу о Москве, оказавшуюся в квартире, которую оборудовали для них в Кремле.

— Мы просили Михаила Николаевича, — сказала Крупская, — написать для школы краткий очерк истории Москвы. Согласился, что поручение важное, но занят по горло. Увлечен организацией исторического отделения Социалистической академии. Правда, среди наших наркомпросовцев есть товарищи, которые считают, что хватит одной академии.

— В бедной семье одной ложки хватает, — рассмеялся Ленин. — А наша семья скоро разбогатеет. Не только Социалистическую, но и другие академии обязательно организуем. Помнишь символический рисунок Пастернака на обложке энциклопедии Граната? Юноша собирает с ветвистого дерева плоды. Хороший рисунок! Российская Академия наук напоминала голоствольную сосну, а наши академии должны походить на индийское шатровое дерево. Там есть деревья-рощи. Каждая ветка, опускаясь на землю, обрастает корнями и гонит побеги. Следует только примирить деятелей Социалистической академии с российскими академиками. Покровский их считает консерваторами и монархистами. Это общая болезнь всех «левых». Они праведники, остальные грешники. Время убедит Покровского в его ошибках. Скоро отпустим средства для организации трех институтов — химического, оптического, биологического при Академии наук. Сразу же после войны начнем переоборудование пороховых заводов для производства связанного азота. Метод наш, российский, ипатьевский. Патентов не покупать. Начнем обновлять землю.

Крупская не раз слышала мечтания Ильича об обновлении земли. Они были самыми заветными для него. Он никогда не говорил о любви к земле, так же как никогда не говорил о любви к народу и о долге революционера, но его речи пронизывало тепло этой любви.

— Забыл сказать, — вдруг обрадованно воскликнул Ленин, — только сегодня Маргарита Васильевна[3] сообщила мне, что Клименту Аркадьевичу Тимирязеву понравилась «Обетованная земля» Гарвуда, он согласился снабдить ее своим предисловием. Предисловие Тимирязева к советскому изданию! Пусть книжка идет в наши села, вдохновляет агрономов, настоящих и будущих.

Он вдруг к чему-то прислушался. Крупская удивленно посмотрела на него.

— Там в траве кто-то сидит, — показывая на большой участок, поросший овсюгом и чернобылом, сказал Ленин. — Слышишь, Надя, кто-то посапывает? Охотничье ухо не обманывает. Эй, кто там?! — прикладывая руки к губам, крикнул Ленин.

— Чего объявляться? Мы не спрятамшись. — Из овсюга поднялся коренастый мужчина, с окладистой бородой, стриженный «под горшок», загорелый до черноты.

— Бродяжничаешь, дядя? — спросил Ленин, подзывая его к себе.

— А ты хто такой, чтоб хрестьянина бродягой обзывать? — настороженно пробурчал бородатый.

— Подходи, дядя. Потолкуем, раз крестьянин, — улыбнулся Ленин.

Бородатый постоял несколько минут молча, о чем-то раздумывая, потом поднял из овсюга армяк и плотный мешок. Еще раз посмотрел на Ленина и Крупскую и направился к ним.

— Подымить не найдется? — спросил бородатый, усаживаясь на мешке и бросая рядом армяк.

— Он не курит, — извинительно произнесла Крупская.

— Это что же, по болезни али штундист? — полюбопытствовал бородатый.

— Молокан! — расхохотался Ленин. — Чапан-то у тебя, дядя, волжский, густо тканный.

— Волгари густо живут, — довольно протянул бородатый.

— В Москву какими судьбами привело вас? — спросила Крупская.

— На Болоте был. Расторговался, — пояснил бородатый.

— Кустарь? — посмотрел Ленин на бородатого.

— Зимой промыслом занимаемся, а летом землю пашем.

— Что за Болото? — спросила Крупская.

— Значит, не москвичка, — решил бородатый.

— Из Петрограда.

— Эх, в Питер бы пробраться!.. Там бы не ту цену взял за муку. Хрупчатку привозил, — раздумывал вслух бородатый.

— Сил хватает и крестьянством, и промыслом заниматься? — Ленин пытливо взглянул на мужика. — Семья, наверное, большая. Все работают?

— Я сам третьяк. Да ведь силы в деревне сейчас много. Солдатка в каждой избе. Только кликни, придет рублишко заработать.

Ленин многозначительно посмотрел на Крупскую и, прищурясь, перевел взгляд на мужика:

— Гм… Гм… Значит, в зажитке живете?

— Не жалуемся. У нас землю по справедливости выделили.

— Сколько же на душу?

— Сперва на душу хотели считать, а потом на сходе решили по головам скота раздавать. Не погибать же скотине? Ей корма вон сколько нужно.

— Значит, беднякам погибать? — сурово произнес Ленин. — Видно, сход у вас кривой… Что же везете из Москвы? Что в мешке, деньги? — Ленин поднялся с камня, помог подняться Крупской. — За свою крупчатку, наверное, целую охапку денег получили?

— На кой ляд они, бумажки, нужны. — Мужик довольно похлопал по мешку. — Мануфактуру везу, сатинов набрал.

Ленин, не прощаясь с бородатым, стал подниматься по тропинке, помогая Крупской. Гиль уже разворачивал машину.

— Кулак, чапан, как зовут у нас на Волге, — сказал Ленин.

— Враг с мешком — страшный враг. Сейчас эти чапаны собираются задушить революцию. Если бы мы по совету Цюрупы не создали в деревне комбеды, нам бы еще круче пришлось. Как только коснешься деревенского вопроса, так сразу увидишь следы эсеров. На всех совещаниях они и меньшевики требуют отмены твердых цен. Правильно сделали, что всю эту мерзость вышвырнули из Советов. В деревне самый настоящий скрытый внутренний фронт. Настоящая контрреволюция, и самая страшная — экономическая…