Страстное тысячелетие - [49]

— Распни! Распни! Распни!

— Эй, вы там, хватит! Хватит орать, я говорю. Прочь его от меня — уведите к Ироду, и чтобы я больше его не видел и не слышал о нем! С меня довольно. Такой день испортили. А ведь ещё и праздник. Прочь его — увести.

«И не хотелось отпускать разбойника Варравву, а уж лучше им уступить сегодня… Вот уж, кто, действительно, опасен для порядка, а, значит, и для власти Рима. С разбоя начинается непослушание власти, а дальше — больше. Ну ничего, мы его перед этим угостим винцом из той бутили, что мне для лучших друзей приготовил один почтенный химик… Вот он и пойдет себе на свободу, а там, глядишь, дня через два, и одним разбойником меньше станет. И народ пусть смотрит — вот она какова власть прокуратора — справедливая и милостивая. Хотите простить разбойника — нате вам, хотите казнить святотатца — да на здоровье. Сегодня ради праздничка уж по-вашему поступлю, а с завтрашнего дня уж опять по-нашему. Ну вот, и настроение улучшилось. Вот и славненько… А теперь пойти, вздремнуть, пока за пиршественный стол не приспеет садиться».

* * *

— Иисус, сын Иосифа, называющий себя Христом и Царем Иудейским, за то, что призывал к мятежу против власти Тетрарха Ирода, призывал к неповиновению святой церкви, клеветал на первосвященников Каиафу и Анна, оскорбил Прокуратора Понтия Пилата пренебрежением и не отвечал не его вопросы, а также за то, что опрокинул лавки менял и товары купцов разбросал по храму, говоря, что не для того построен храм, и за прочие преступления ты приговорен к распятию на кресте до смерти, и приговор этот будет сейчас исполнен. Тебе даровано право поцеловать детей, обнять жену и выпить уксус с добавлением полыни и желчи для притупления боли. Желаешь ли ты воспользоваться дарованным правом?

— Жены у меня нет, дети же мои — все вы, не хватит моей жизни всех поцеловать. От уксуса я отказываюсь. Нет такого уксуса, что смирил бы боль моей души.

— Начинайте.

* * *

— Иисус, ну посмотри же на меня! Ну как до тебя докричаться! Господи! За что же такие муки? Иисус!!! Нет, не слышит. Выпей уксус! Это Иаков приготовил тебе по твоему рецепту. Боже, за что он терпит такие муки, для чего это страдание! Ну читай по губам моим, что я тебе говорю! Нет, потом заливает ему глаза, уж он не видит никого, и не различает лиц в толпе. Как же мне пробиться к нему? Иисус, это я, твоя Мария. Хоть бы ты сказал, что я — жена твоя. Ты бы поцеловал меня, а я бы шепнула — «пей!» — и ты бы не страдал так. Нет, ты не хотел мной рисковать. Я понимаю, ты не осмелился им указать меня, даже и сейчас ты отводишь глаза, чтобы они не проследили за твоим взглядом и не схватили меня. Ну почему же ты не смотришь? Да оботрите же пот с него! Если бы ты знал!!! Ида повесилась. Ни какая она не была не Иуда. Ида, сестра Иаонна. Она тебя любила, а ты не понимал её. Господи, да что же это делается на свете? Иду мы спасли, буквально из петли вытащили. Если бы ты не научил нас оживлять, то не смогли бы спасти. Это ты спас её. Да утрите же ему пот!!! Ну смотри на меня, ведь это я, Мария-Магдалина, «сестра твоя, невеста»!

— Вы слышали? Он просит пить! Дайте ему уксус!

— Нет, он не просил.

— Я слышала!!! Он просил!!! Дайте же ради всего святого ему уксус из этой бутыли!

— Как же мы дадим?

— Губку смочите и на копье дайте ему!

— Дать-то можно, да станет ли пить? Он же отказался…

— Дайте, умоляю, он станет!

— Дадим, ладно уж. «Ну вот, теперь напьется и дольше ещё умирать будет, а ты сиди тут, сторожи на жарище… Без питья, пожалуй, раньше бы освободил нас от себя…»

* * *

— Смотрите, он неподвижен. Умер?

— Куда там — прикидывается. Только что пил.

— Да не прикидывается — уж и не дышит.

— А я вот его сейчас копьем кольну, так и задышит, и закричит.

— Попробуй.

— Правда, молчит. Надо же — умер.

— Да и вовремя — смотри, какие тучи надвигаются, сейчас гроза будет.

— Да, идти-то далеко.

* * *

— Великий прокуратор Понтий Пилат извещает о том, что он прощает смутьяна и преступника Иисуса из Назарея и разрешает снять его с креста.

— Это он нарочно ждал, пока он умрет!

— Молчи, женщина, как бы прокуратор не передумал.

— Слава великому и милостивейшему прокуратору Понтию Пилату!

* * *

— Где я?

— Жив! Жив!

— Что случилось?

— Это я, Мария, и Иаков тут. И Петр, и Андрей, и все… и Иуда.

КОНЕЦ