Страстная и непокорная - [44]

— У меня все хорошо, — поспешно сказала Грейс. Мату улыбнулась. — Он очень добрый и терпеливый.

Мату кивнула.

— Мы вернемся за тобой.

Негритянка снова кивнула, но уже не так уверенно.

Грейс оглядела комнату. После того как все ее вещи вынесли, здесь стало также чисто и опрятно, как в каюте у Джайлза. Казалось, комната принадлежит теперь совсем другому человеку.

— Думаю, мы взяли все, что нужно.

Служанка развела руками, словно бы обнимая всю комнату, и пожала плечами. Она тоже так думала.

— Ах, как трогательно! — долетел из коридора сочащийся сарказмом голос Иоланты.

Грейс резко обернулась — за порогом комнаты стояла ее мачеха. Иоланта отвратительно ухмылялась — она одержала победу, но, вглядевшись в ее лицо, Грейс впервые заметила на нем следы горечи, разочарования и безнадежного отчаяния.

— Ну вот, — произнесла молодая женщина, — вы наконец-то избавлены от моего общества.

— Ненадолго, — с усмешкой отозвалась Иоланта. — Он скоро все узнает.

Грейс только вздохнула. Ни она, ни Иоланта никогда не могли проговорить и минуты без того, чтобы не начать спор. Вот и теперь то же самое. Грейс повернулась спиной к жене отца.

— Ты проводишь меня до пристани, Мату?

Служанка покачала головой, глаза ее подозрительно блестели.

— Ты же никогда не плачешь, — с болью проговорила Грейс. Мату пожала плечами. Они обнялись в последний раз с такой силой, что обеим было трудно вздохнуть, потом расцеловали друг друга в щеки.

— Я вернусь, — с отчаянием прошептала Грейс в самое ухо Мату.

Мату погладила ее по руке, потом большими пальцами обеих рук приподняла кончики губ девушки. Жест означал — «Будь счастлива!».

На губах Грейс появилась слабая улыбка.

— Буду, а ты постарайся не расстраиваться, пока я за тобой не вернусь.

За дверью комнаты раздался ехидный смех Иоланты, но они не стали обращать внимания на злобную фурию, однако горло Грейс сжал болезненный спазм.

— Господи! Мату, как я могу уехать и оставить тебя здесь? Мату жестом изобразила лодку с гребцами, потом ткнула пальцем себе в грудь, показала на землю: «Я подожду тебя здесь». Они снова обнялись, ни одна не спешила расставаться; наконец Мату высвободилась, слегка подтолкнула Грейс к двери, сделала жест «иди», отвернулась и стала подолом платья стирать с туалетного столика воображаемую пыль.

— Я люблю тебя, Мату.

Женщина кивнула, приложила ладонь к сердцу, потом показала на Грейс, но так и не подняла на нее взгляда.

Запрокинув голову, чтобы удержать набегающие слезы, Грейс выскочила в коридор, с облегчением увидела, что Иоланта ушла, сбежала с лестницы и бросилась к парадной двери.

По дороге к пристани она вытерла повлажневшие глаза и заставила себя сосредоточиться на мощной и надежной фигуре мужа, который следил за погрузкой ее багажа.

Эдмунда в доме не было, но к возвращению Грейс отец каким-то образом оказался на пристани. Он с улыбкой пожелал молодоженам доброго пути, однако больше обычного придирался к рабам, кричал, что они слишком медленно работают и недостаточно аккуратно, потом отвел Грейс в сторону подальше от мужа и своих работников.

— У тебя все нормально? — с тревогой спросил он.

— Все прекрасно.

— Правда? Значит, ночь прошла хорошо?

Грейс покраснела. Они с отцом никогда не обсуждали подобные вещи.

— На лучшее я и надеяться не могла.

Напряженное лицо Эдмунда сразу расслабилось, он явно вздохнул с облегчением.

— Я немного нервничал. Боялся, что тот случай с Жаком…

Грейс покраснела еще сильнее. Это была абсолютно запретная тема. Время от времени отец мог поговорить о ее матери, но с того самого дня, когда он выгнал Жака из дома, и до нынешнего утра они все делали вид, что ничего не было. Даже Мату никогда не напоминала о том вечере. Грейс не изнасиловали, значит, ничего страшного не произошло.

— Прости меня, — опустив голову, произнес Эдмунд. — Мне не следовало вспоминать об этом. Наверняка ты. давно обо всем забыла.

Конечно, забыла, а как же иначе. Грейс рассмеялась резким, напряженным смехом. Внезапно на нее нахлынуло нестерпимое желание как можно скорее оказаться на борту «Надежды» и уплыть вдаль, в новую жизнь, в будущее. Здесь у нее оставалось лишь одно дело.

— Папа, ты должен мне кое-что обещать. Не подпускай Иоланту к Мату.

— С Мату все будет хорошо, дорогая, не беспокойся. Знаешь, ты слишком уж к ней привязана. Неплохо, что вы расстаетесь.

Услышав эти слова, Грейс почувствовала во рту привкус горечи.

— Я не смогу отдаться своей семейной жизни, если мне придется тревожиться о Мату. Что бы ты ни думал о наших отношениях, они существуют, тут уж ничего не изменишь. Я должна быть абсолютно уверена, что Мату в безопасности.

Эдмунд неохотно кивнул:

— Я отошлю ее из дома, пусть поживет в хижине с другими рабами. Она может присматривать за детьми. Там она не будет попадаться на глаза Иоланте.

Подобный план не слишком успокоил Грейс, но, возможно, этих мер хватит. Это ведь ненадолго.

— И пусть Кейе скажут, что Мату нужно хорошо кормить! Ей надо давать мясо и овощи. И ты должен поклясться, что ее никогда не пошлют ни в поле, ни на сахароварню.

— Клянусь, я о ней позабочусь, — пообещал Эдмунд. Успокоившись, Грейс вернулась к мужу и села в шлюпку.