Страсти по разрядке - [7]

На следующий день мы вошли в кабинет сенатора Уолтера Мондейла. Это был известный политик, считавшийся возможным кандидатом в президенты от демократической партии. Мондейлу предстояла поездка в СССР. В программе пребывания был Новосибирск, и сенатор, готовя себе хороший прием в академгородке, пригласил к себе сибирского академика. К этому времени Абел явно устал и не понимал, зачем его тащат в сенат.

Сенатор величественно пожал нам руки и занял подобающую для фотографии позу. Все в нем — от ухоженной физиономии и прически до безукоризненно начищенных ботинок — говорило о сознании собственного достоинства и даже величия.

— Очень рад видеть у себя столь выдающихся гостей. Вы, очевидно, знакомы с традициями нашего учреждения, которое по праву считается одним из самых авторитетных в мире. Лично я убежден, что только Верховный суд США может сравниться с сенатом по уровню представленного в нем таланта и по личной честности его членов.

Академик стал тоскливо перелистывать какую-то брошюру на английском языке, которым владел отнюдь не в совершенстве. Гриффитс также заерзал на стуле.

— Сенатор, — сказал он, — вы ведь скоро собираетесь в СССР и посетите Новосибирский научный центр, который здесь представляет академик Аганбегян.

— Да, у нас предусмотрена встреча с губернатором этой провинции, — ответил сенатор.

Его помощник вежливо поправил: «дата приема у первого секретаря области уже определена». Сенатор продолжал: «Мы серьезно готовимся к этой поездке. В особенности меня и мою жену интересует, какая там погода».

В этот момент в комнату не столько вошел, сколько ворвался невысокий с живыми глазами человек, явно уверенный в том, что может занимать время сенатора вне очереди. Это был Гельмут Зонненфельдт, личный советник государственного секретаря. Сенатор извинился, сославшись на сверхсрочный разговор по поводу его поездки в СССР, и ушел минут на пятнадцать.

— Может, пойдем? — вяло спросил Аганбегян, продолжая листать неведомую брошюру.

— Сейчас неудобно, — заверили мы его. — Зададим парочку вопросов и удалимся.

Улыбающийся сенатор скоро вернулся и начал разговор о Байкале, выложив все свои скудные знания о нем.

— Байкал, несомненно, самое крупное озеро в мире, вроде наших Великих озер.

— Он несколько глубже, дичее и чище, — раздраженно заметил Аганбегян.

— Вопросы окружающей среды у нас сейчас очень актуальны, — подхватил сенатор. – Моя контора получает много писем на эту тему от избирателей.

— Разрешите несколько сменить тему, — сказал я. — Как Вы, сенатор, лично оцениваете перспективы советско-американских отношений?

Сенатор на минуту задумался и вдруг заговорил металлическим голосом:

— Демократическая партия и я лично всегда стоим за улучшение отношений с советской Россией. Иначе я бы в это время не поехал к вам. У нас в сенате многие сомневаются, что разрядка выживет. Я считаю, что надо подождать и дать Москве проявить себя с лучшей стороны.

Потом он обратился к Аганбегяну.

— Верно ли, что без американской технологии разработка газовых богатств России задержится не менее, чем на два десятилетия?

Академик оторвался от брошюры и ответил:

— Американские технологии нам, конечно, не помешают. Но, честно говоря, мы до сих пор обходились и обходимся без них. Все, что нужно нам, мы можем купить и в других странах.

Сенатор встал и стал прощаться.

— Жаль, — сказал он, — что вам не удастся посетить мой родной штат Миннесоту. Говорят, что зимой он похож на вашу Сибирь. Уверяю вас, что там живут люди с чистой, здоровой кровью, которые не могут вам не понравиться.

На обратном пути в Нью-Йорк мы размышляли о том, как такого напыщенного, скучного и не очень сведущего в политике и географии человека прочат в президенты. Когда я поделился своими впечатлениями с Майком Форрестолом, тот согласился, что Мондейл слишком холоден, флегматичен и не умеет зажигать аудиторию. Демократическая партия его определенно не выдвинет в президенты, так что прием в СССР на уровне академика Аганбегяна будет вполне достаточен. Он оказался прав.

Через пару недель Мондейл действительно посетил нашу страну. А через два дня после возвращения публично объявил, что отказывается от выдвижения своей кандидатуры в президенты. Сделал он это не без умысла. Выдвинутый вместо него Джимми Картер взял его себе в напарники, так что благодаря популярности Картера и непопулярности Форда Мондейл на четыре года занял кресло вице-президента США. В 1984 году он был выдвинут кандидатом в президенты, но проиграл переизбранному на второй срок Рейгану. Так и не пришлось нашему знакомцу Мондейлу попасть в президенты.

«ТРЕТЬЯ КОРЗИНКА»

В ноябре 1974 года состоялась встреча нового президента Форда с Л.И. Брежневым во Владивостоке, где они обсудили вопросы дальнейшего ограничения ядерного оружия. Конечно, кроме небольшого круга посвященных мало кто знал действительные трудности, которые эта встреча так и не смогла преодолеть. Хотя противоречия оставались немалые, в то время считалось, что на их урегулирование уйдет всего несколько месяцев и что спорные вопросы на 90 процентов урегулированы.

Партия антиразрядки несколько приутихла, ожидая нового момента для контрнаступления. Сенатор Генри Джексон, известный своими связями с ракетными концернами и военными кругами, крепко оседлал конёк эмиграции из СССР, продолжая разыгрывать эту карту настойчиво и последовательно.