Страсть к мятежнику - [5]

Джордж Даннинг откашлялся.

– Эти женщины, джентльмены, всегда сумеют найти к нам подход.

– Vraiment, papa, toujours,[1] – весело подтвердила Эрия и повела отца к двери. Это оказалось последней каплей, которая сломила его сопротивление. Джордж заплатил большие деньги за то, чтобы дочь выучилась французскому языку, и теперь радовался каждый раз, когда она применяла свои знания на практике… несмотря на то, что сам не понимал ни слова. Что касается Эрии, та готова была говорить на мелодичном языке часами, если это поможет предотвратить кровопролитие.

ГЛАВА 2

Большинство джентльменов, находившихся в библиотеке, – местные плантаторы и землевладельцы, всю жизнь прожившие в графстве Честерфилд и неподалеку от него. Они хорошо знали Джорджа Даннинга, его характер, амбиции и слабость к единственной дочери. Но никогда еще не видели, чтобы он был так вспыльчив. Казалось, достаточно малейшей искры, – неосторожного слова, косого взгляда – чтобы разразился опасный огонь. Конечно, не только Даннинг был на взводе, каждый в эти неспокойные времена чувствовал тревогу и неуверенность в завтрашнем дне.

Джордж Даннинг был одним из самых известных и состоятельных плантаторов на юге Виргинии. Особенно славились его конюшни с беговыми лошадьми и богатые урожаи плодородных земель. Он вовсе не был единственным роялистом в графстве, просто, в отличие от других, слишком громко заявлял об этом. При любом удобном случае Даннинг спешил подчеркнуть свою приверженность консерватизму. Местное общество уже устало от его вечных прокламаций и всячески призывало умерить пыл. Сегодняшний вечер показал, что дело принимает опасный оборот. Это понимали многие, и поэтому покидали библиотеку с тяжелым чувством.

Вскоре там остался лишь один человек, не спешивший оставить удобное кресло возле закрытого ставнями окна. На красивом лице с волевым подбородком появилась улыбка. Граф Пенритский сунул недокуренную сигару в хрустальную пепельницу, встал и с наслаждением потянулся. Одернул короткий вышитый жилет, пригладил бельгийские кружева на груди и, развернув мощные плечи, неторопливо двинулся в зал к остальным гостям.

* * *

– Папа, пожалуйста, не сердись на меня, – прошептала Эрия перед тем, как присоединиться к танцующим.

– Эрия, ты перешла все границы, – не удержался от упрека отец и натянуто улыбнулся, желая смягчить свои слова. В глазах все еще горел негодующий огонек.

– Лемюэль Робертсон всегда найдет способ тебя разозлить…

– Он рассуждает, как простой крестьянин… да и все они, – Джордж Даннинг многозначительно посмотрел на дочь. – У них нет ни малейшего чувства долга, они не понимают истинных ценностей.

– Но…

– Влиятельное положение в обществе, титул – вот что действительно имеет значение. Они хотят уничтожить все это, разрушить уклад жизни, который оттачивался веками. Призывают к анархии… Это хуже, чем глупость. Это преступление! – лицо Даннинга начало багроветь, и Эрия крепко сжала его руку.

– Пожалуйста, не надо… Не сейчас. Давай просто потанцуем и получим удовольствие от вечера. Пожалуйста, – ее умоляющий взгляд наконец убедил отца оставить опасную тему. Он взял дочь за руку и ввел в круг танцующих.

По быстрый танец под веселые звуки скрипок не доставлял ей удовольствия. Как бы откликаясь на ее настроение, разговоры о восстании, войне и давлении англичан разом стихли. На время были забыты все споры и раздоры, гости сэра Лоуэлла предались безудержному веселью.

Огромный зал Стерлингов, залитый огнями сотен свечей, выглядел просто великолепно. Вдоль стен расставлены обитые узорчатым шелком стулья и небольшие диванчики, на которых восседали леди. Персидские ковры заранее убраны, чтобы для танцев оставалось как можно больше места. Зеркала на стенах отражали сияние огней и создавали иллюзию бесконечного пространства. Двери, соединяющие зал с гостиной и столовой, были широко распахнуты, чтобы многочисленные гости могли беспрепятственно переходить из одного помещения в другое. На столах в изобилии стояли закуски и напитки: пунш, эль и яблочная водка, ветчина, холодная телятина и паштеты. Для сладкоежек предлагались пирожные и печенье.

Серые глаза графа Пенритского отрешенно скользили по подпрыгивающим в танце фигурам, отыскивая среди них ту, которая задела воображение. Стоило увидеть кокетливую улыбку Эрии и ее невинно-обольстительные обнаженные плечи, как любопытство мгновенно охватило его. Граф был свидетелем, как ловко девушка предотвратила неизбежную стычку своего отца с враждебно настроенными соседями. Его искушенный взгляд сразу же распознал под оболочкой мягкой женственности огромную силу воли. Отец – определенно дурак, но дочь далеко не глупа.

Тинан Бромвелл Рутланд, девятый граф Пенритский, медленно продвигался по залу, ни на секунду не выпуская из поля зрения молодую леди, танцевавшую с пленительной грацией. Его заинтриговала не ее красота, хотя, бесспорно, внешность девушки способна зажечь в крови мужчины огонь желания. Граф привык общаться с красивыми женщинами любого ранга и разных национальностей и в конечном итоге пришел к выводу – между красавицей и уродкой существует лишь весьма незначительная разница. На этот раз граф Пенритский остро почувствовал, что в этой стройной красавице есть нечто большее, чем шелковистые волосы и упругое молодое тело, нечто способное бросить мужчине вызов, взять над ним верх, если тот не сможет покорить ее первым.