Октябрь 1794 года Графство Уэстморленд, Пенсильвания
— Ну хватит, Уит… соглашайся…
Продвигаясь по тайной лесной тропинке, Уитни Дэниелс на мгновение замедлила шаг и из-под полей старой фетровой шляпы кинула быстрый взгляд на широкоплечего симпатичного парня, который шагал рядом. С самого раннего детства она научилась у отца умению распознавать, когда человек серьезно настроен на сделку… Но Чарли не выказывал ни одного привычного признака. Продолжая идти своей скользящей походкой, она старалась не наступать на первые опавшие листья, осторожно отводила в сторону низко нависающие ветви, чтобы ни один сломанный прутик не указывал на их проход через лес.
— Ну, что скажешь, Уит?
Чарли Данбер посмотрел на ее сильные длинные ноги в мужских штанах из мягкой оленьей кожи. Солнце уже давно поднялось, и он весь вспотел от жары, а Уитни Дэниелс казалась такой же свежей, как в начале пути.
— Я… это… наколю для тебя целый корд[1] дров на зиму… из нашего лучшего леса.
— Не надо, — беззаботно отмахнулась Уитни и остановилась, всматриваясь в ветвистые растения под ногами. — Чарли, помоги мне найти чайную ягоду. Два дня назад на другой тропе я нашла одно хорошее местечко.
— А может, ты хочешь какой-нибудь ткани… в цветочек… на платье? Когда я вернулся из форта, я привез в подарок матери и сестрам хорошую материю.
Ничего ему не отвечая, она нагнулась и стала искать среди спутанных растений круглые листочки со сладким и пряным привкусом, которые любила жевать.
— Ты меня слушаешь, Уит?
Чарли опустился на корточки и заглянул ей под шляпу, чтобы поймать ее взгляд. Она повела на него зеленоватыми глазами, в которых плясали золотистые искорки, напоминающими окружающий их зеленый лес с первыми красками приближающейся осени, затем снова принялась старательно искать чайную ягоду.
— Целый отрез цветастой ткани… для платьев, — снова намекнул он.
— Чарли, да я терпеть не могу платья!
Она недовольно взглянула на него и поднялась, внимательно оглядывая травянистый покров. Чарли тоже выпрямился и встал перед ней, мешая ей искать любимое лакомство. Он оказался выше ростом, чем она помнила, рубашка из грубой домотканой материи была расстегнута, и была видна его грудь, поросшая потемневшими от пота курчавыми волосами. Уитни смутила близость разгоряченного мужского тела, она увернулась от Чарли и снова двинулась по тропе, засунув руки в карманы штанов.
— Вам, парням, просто повезло с одеждой. Только рубашка, штаны да башмаки… А во время тяжелой работы вы даже можете сбросить и рубашку. А эти платья… — Она передернула плечами с подчеркнутым ужасом и, когда Чарли с ней поравнялся, стала читать ему настоящий трактат о зависимости, которую навязывает женская одежда. — Понимаешь, они просто невыносимы. Ты хоть представляешь себе, сколько всего приходится девушкам напяливать на себя под эти «приличные» платья? Да это просто смешно! В результате просто невозможно двигаться. Корсет на косточках, на корсете чехол, потом рубашка да еще нижняя юбка. Ярд за ярдом, слой за слоем из тяжелой домотканки — да еще накрахмаленной! Фу! Жарко, всюду натирает… — Она вдруг заметила, что Чарли снова отстал, и повернулась посмотреть, что его задержало.
Он пристально смотрел на нее с выразительном блеском в глазах, который говорил, что ему отлично известно, что носят девушки под платьями…
— Ты идешь или весь день собираешься торчать на одном месте?
Опять сердито нахмурившись, она круто повернулась и быстро зашагала по тропинке.
Чарли смотрел на ее женственно покачивающиеся бедра и вынужден был признать, что просто жалко скрывать их под всеми этими юбками из грубой ткани и муслина. Но с другой стороны, он с удовольствием увидел бы ее в юбках, поскольку уже знал, что под ними прячется.
Уитни торопливо шла дальше, но не забывала странный взгляд Чарли, который сильно ее встревожил. Он стал каким-то другим с тех пор, как после трех лет службы в форте Питт вернулся домой только две недели назад. А до того они очень дружили, соперничая в различных играх и вместе изобретая всякие проделки. В деревне говорили, что в армии он пережил много приключений, и вполне возможно, среди них были и приключения с женщинами. Наверное, размышляла Уитни, такие вещи меняют парней.
— Ладно! — Чарли быстро нагнал ее. — Слушай, я только что притащил домой поросят от свиньи, которая помечена моим клеймом. По меньшей мере шесть здоровых поросят…
— У нас у самих достаточно свиней, — равнодушно сказала Уитни.
— Уитни! — заорал он и дернул ее за руку, заставив обернуться к себе.
Ее юное, нежное лицо вдруг расцвело в радостной улыбке, и он не сразу понял, что она смотрит не на него, а куда-то ему за спину.
— Да вот же они!
Она быстро выдернула у него руку, осторожно пробралась между колючих кустов и дотянулась до маленькой полянки, покрытой блестящими, стелящимися по земле листьями. Сорвав несколько листиков, она уже стала засовывать их в рот, как вдруг вспомнила о цели их путешествия.
— Эх, придется подождать, пока я не попробую брагу, — с сожалением пробормотала она и набила листьями полный карман.
Она вернулась к оставшемуся на тропинке Чарли и старательно осмотрела окружающие кусты и деревья.
