Страшный Тегеран - [16]

Офицер молодой и усы длинные, вверх закручены. Усы мне больше всего в нем и пришлось по вкусу. Я было хотела тотчас уйти из этой комнаты, но тетка не пустила.

— Этот господин, — говорит, — твой родственник и нарочно пришел, чтобы тебя повидать.

Я перестала стесняться. А тетка вдруг вышла из комнаты.

— Я вас оставлю одних, поболтайте друг с другом.

Я немного испугалась, но красивое лицо его скоро прогнало всякое мое беспокойство.

Не прошло десяти минут, смотрю, мой офицер все ближе, ближе ко мне подвигается, протягивает руку к груди. Мне стало стыдно. Говорю сама себе: «Как ему не совестно так поступать!» А он, смотрю, без всякого стеснения меня целует и на ушко мне тихонько говорит:

— Тетя тебе сказала, будто я твой родственник... Это не правда. Я тебя хочу...

Я вижу, что хоть тетка и соврала, но ложь ее вышла неплохая, потому что оставаться с таким молодым человеком в тысячу раз лучше, чем с Ахмедом. А потому я ему ничего не ответила и не закричала, а начала ласкаться и кокетничать.

И целый час мы оставались в этой комнате.

Потом офицер поднялся и ушел. Через десять минут пришла тетка.

От стыда я была вся красная.

— Ну что? — спросила она. — Видишь, каково здесь у меня. А каково у тебя дома, ты уж знаешь. Ну, так вот что: муж твой не знает, где я живу, поэтому, если тебе здесь нравится и этот молодой человек тоже тебе нравится, ты завтра, не говоря ничего мужу, уезжай из дому и прямо сюда. И будешь всегда встречаться с такими молодыми людьми и получать удовольствие, будешь хорошо одеваться и хорошо кушать.

А сама сует мне в руку золотую монетку:

— Это тебе на извозчика...

Я поднялась. И скоро была дома. А ночью, когда я вспомнила офицера, а вместо него увидела возле себя Ахмеда, вся жизнь стала мне постылой. Утром, как только Ахмед ушел, я забрала кое-какие свои вещи, завязала в узел и переехала к тетке.

В тот же день, вечером, пришел опять офицер, и я наслаждалась его ласками.

И вот уже три года, как я здесь.

С тех пор я несколько раз болела и задолжала тетке шестьдесят туманов. Выплатить их я никогда не смогу...

Эшреф закончила свой рассказ. Некоторое время они молчали. Потом заговорила Экдес.

— Ну, теперь я, в свою очередь, расскажу вам свою историю, — сказала она. — Я — дочь базарного торговца. Дела отца моего шли не шибко. Жили мы на базаре, в квартале Аббас-Абад. Нас было две дочери, и я была младшая. Сестра моя была некрасива. Оспа так испортила ей лицо, что на нее смотреть было страшно. Но отец с матерью очень ее любили, а меня не особенно.

Когда приезжали к нам свахи, она им не нравилась, а меня им не показывали. Выходило так, что моя судьба была связана с судьбой сестры: выйдет она замуж, значит, хорошо, тогда и я узнаю, что такое муж. Но случилось так, что сестра моя сама о себе позаботилась. Не знаю уж, что за средство она достала у Молла-Ибрагима Иегуди, и что это было за колдовство, но она подцепила какого-то молодого табачного торговца и вышла замуж.

С этого дня я успокоилась, и у меня появилась надежда, что я достигну своей цели — выйду замуж.

Так и вышло. Только, что это был за муж!

Однажды к нам пришли три женщины. Осмотрели меня, одобрили и сказали, что жених — купец, человек с деньгами, табаком торгует и молодой. Отец с матерью, так как они не особенно заботились обо мне и моем счастье, даже и не подумали о том, чтобы разузнать о нем все хорошенько, и сразу согласились. Назначили день агда и условились, что жених придет в этот же день.

В день агда я села перед зеркалом против входной двери. Уставилась я в зеркало и жду: вот сейчас войдет прекрасный юноша в модном костюме, и я его в зеркало увижу и ему, таким образом, себя покажу.

Теперь вообразите, что я увидела. В дверях вдруг раздается.

— Ба-алла, ба-алла!

И вслед затем входит высоченный рябой мужчина с красной бородой, бритой головой, с мелкими желтыми зубами, да и зубов-то много уже выпало. Одет он был в бумажный лебадэ, подпоясанный широкой белой шалью. Сняв свои мягкие туфли, взял их под мышку, вошел и без всякого стеснения поцеловал меня в левую щеку, так что даже чмок раздался. Увидев этакую безобразную физиономию, вся моя родня разбежалась, так что в комнате остались только его родственницы. Они, конечно, поздравляли и радовались. Потом одна из них сказала мне на ухо:

— Если хочешь получить свадебный подарок, поцелуй жениха.

Я подумала: «Пусть убирается куда хочет со своими подарками. Как это я буду целовать эту бородатую дурацкую морду?»

Но поздно уже было высказывать свое мнение: в мечтах о прекрасном юноше я уже сказала «да». И поэтому мне пришлось поцеловать эту безобразную физиономию. А он сейчас же надел мне на палец дешевенькое кольцо.

По счастью, в этот день, кроме двух поцелуев, он больше ничем мне не досаждал и ушел. Но через четыре дня состоялась свадьба, и меня отправили к этому противному типу.

По счастливой случайности, он оказался человеком неплохого характера. Он был «божий человек», дни и ночи творил намаз и читал молитвы. Кроме того, он постоянно занимался гаданием: о каждом торгового деле, которым собирался заняться, он делал эстехарэ на четках, гадал на бобах или на книге Гафиза. Только это его и занимало.