Странный брак - [3]

Насчет матушки медсестра была права. Когда Джонатан, приехав в больницу, заставал в палате Мюриель, та обычно вела себя более чем нелюбезно: быстро прощалась с дочерью и уходила. Если же Мюриель приезжала, когда у Элоиз был Джонатан, она даже не входила в палату, а просто говорила, что придет попозже.

Заметив на лице Оливии сомнение, Элоиз сказала:

— Чтобы принять важное решение, мне необходима некоторая информация.

Оливия кивнула, соглашаясь.

— Мать Джонатана звали Вивиан Тавиш, и с молодости жизнь ее, как говорится, не задалась. Сына она родила в семнадцать лет. Без мужа. Кирту Кагану, которого она считала отцом ребенка, едва исполнилось девятнадцать. Семья Кирта заявила, что знать не желает о ребенке, а сам Кирт сбежал в Калифорнию еще до того, как Вивиан с младенцем вернулась домой из больницы. Насколько я знаю, Джонатан никаких контактов с семейством Каганов не имел. Кирт так и не вернулся. Остальные же члены семьи просто игнорировали существование Джонатана. Сейчас все братья и сестры Кирта покинули город, а его родители несколько лет тому назад переехали во Флориду.

Оливия смолкла и покачала головой, будто не одобряла поведения Каганов, а потом продолжила:

— Воспитывать мальчика Вивиан помогали ее родители. Но делали они это, я думаю, скорее из чувства долга, чем из любви. Во всяком случае, лаской малыша не баловали. — Оливия, заволновавшись, взглянула на часы. — Пора проверить температуру. — Взяв у Элоиз градусник, она внимательно посмотрела на него. — Нормальная, — сказала она с улыбкой.

Улыбка получилась принужденной. Было видно, что Оливии неловко выкладывать про Джонатана всю подноготную. Элоиз, однако, решила не отступать: слишком велико было ее любопытство к угрюмому мужчине, за которого она почему-то вышла замуж.

— Значит, он вырос в семье матери? — спросила она Оливию, когда та стряхивала градусник.

— Нет.

— А кто же его воспитывал? — допытывалась Элоиз. Ее желание узнать как можно больше о Джонатане становилось таким сильным, что она даже попыталась задержать медсестру, когда та вознамерилась уйти из палаты.

— Его мать не ужилась с родителями, — медленно ответила Оливия. — И винить ее в этом нельзя. Слишком они были властные и холодные. Говорят, они не давали ей никакой свободы. Ей не разрешалось иметь друзей, а за ребенком они присматривали, только когда она была на работе. Они настаивали, чтобы в остальное время она сидела дома и занималась сыном. Да, жизнью это не назовешь. Это было похоже на бесконечное наказание за когда-то совершенную ошибку.

Оливия вздохнула с состраданием.

— Джонатану исполнился только год, когда его мать вместе с ним уехала от родителей. Она сумела прокормить себя и сына и не остаться голой.

— Выходит, она смелая и мужественная женщина, — сказала Элоиз, удивившись странным ноткам в голосе Оливии.

На лице медсестры выразилось сомнение.

— Вернее сказать, своевольная. Она слишком держалась за свою свободу. Она знала: родители не станут ухаживать за ее сыном. Поэтому и забрала его с собой. Замуж она так и не вышла, предпочитая внебрачные связи. За эти годы Вивиан сменила несколько дружков. Все это делало жизнь юного Джонатана довольно неустроенной. Я думаю, он никогда не испытывал той любви, которой дети обычно окружены дома.

Слушая медсестру, Элоиз легко представляла своего мрачноватого мужа угрюмым парнишкой, лишенным семейного тепла и уюта. Она взволновалась, вспомнив, что ее мать тоже недолюбливала Джонатана.

— Но ему все же удалось выкарабкаться из своих семейных невзгод, правда? — спросила Элоиз.

Оливия улыбнулась.

— Клайд Гилдер — вот кто помог мальчишке. Никто не знает почему, но он взял Джонатана под свое крыло. Клайд владел заправочной станцией недалеко от дома Джонатана и считался лучшим механиком во всей округе. Он научил мальчика ремеслу.

— Значит, мой муж — механик, работающий на Клайда Гилдера, — сказала Элоиз, повторив имя, чтобы получше запомнить его.

— Не совсем.

Вновь на лице Оливии появилась тревога.

— Так чем же мой муж зарабатывает на жизнь? — прямо спросила Элоиз.

— Это длинная история. — Оливия еще больше разволновалась. — Когда ему исполнилось восемнадцать, он сел на мотоцикл и уехал. Люди решили, что он не вернется. За год до этого мать его укатила в Техас с каким-то парнем, увлекавшимся родео. И там произошло несчастье: ее укусила гремучая змея. Говорили, что змея была очень крупной и укусила несчастную дважды. Короче говоря, мать Джонатана умерла. Он не виделся с дедом и бабушкой несколько лет. Другой родни в нашем городке у него не было.

Прошло четыре года. Клайд заболел. Джонатан, должно быть, поддерживал с ним связь, потому что, узнав об этом, вернулся и стал управлять гаражом вместо Клайда, который так и не поправился настолько, чтобы заниматься делами. Он был вдовцом и жил одиноко. Прошло лет десять с тех пор, как убили его единственного сына. Поэтому, когда Клайд умер, никто не удивился, что он оставил гараж и дом Джонатану. Но год тому назад все сгорело. Говорят, пожар начался в гараже, но дом находился так близко, что огонь тут же перекинулся на него, и все сгорело дотла.