Странный брак - [42]

Бернат согласился уступить Пирошку Яношу за один поцелуй, который, разумеется, подарит ему девушка. После долгих препирательств граф согласился выдать из своей сокровищницы один поцелуй. Пирошка подчинилась и, обхватив белоснежными ручками лохматую голову старика, чмокнула его в румяную щеку. Однако ненасытный Бернат и после этого не отстал, куда там! Он продолжал увиваться за девушкой: принес ей под ноги скамеечку, а затем принялся показывать всякие редкие вещички, рассказывая при этом историю каждой. А когда Пирошка похвалила написанный на слоновой кости миниатюрный портрет Марии-Антуанетты, он тут же подарил ей его.

— Для меня будет большой радостью, если вы примете этот подарок!

Больше того, взяв забытый в свое время герцогиней Ракоци корсет, он принялся примерять его Пирошке — разумеется, поверх одежды. Однако даже и так корсет оказался велик ей. Примерять корсет! Занятие, редко выпадающее на долю даже королей (чаще всего оно достается портным), касаться божественных форм — плечика, шейки, талии, девственных бедер.

Граф Бутлер только губы кусал, досадуя про себя, почему старик не догадается позволить ему, Яношу, примерить Пирошке этот самый корсет! Он отдал бы за это целое имение!

Барыня, однако, не удержалась и притворно сердитым голосом прикрикнула на мужа:

— Ах ты, старый ловелас!

В ответ на это Бернат так сверкнул на нее глазами, точно это были не глаза, а две бриллиантовые застежки, выглянувшие из складок сморщенного от времени кожаного футляра.

За всякого рода шутками и дурачествами время пролетело незаметно, спохватились только тогда, когда слуги принесли и поставили на стол зажженные свечи. Тут мадемуазель Фрида вдруг забеспокоилась, что они злоупотребили предоставленной им свободой. Вся семья Бернатов окружила девушек и отправилась их провожать. Однако даже и теперь старый Бернат ни за что не хотел отойти от Пирошки и сам подал ей руку, а Жиге и Яношу пришлось удовольствоваться обществом мадемуазель Фриды. Всю дорогу Янош недовольно бурчал: "Вот и последний мой вечер прошел, а я даже подойти не смог к своей невесте".

Было уже темно, и старый Хорват, поспешивший навстречу дочери, сначала не признал ее провожатых. Только подойдя ближе, он узнал Берната. Оба старика с минуту нерешительно стояли друг перед другом, недоумевая, что им делать. Но тут госпожа Бернат принялась сердито хмурить свои великолепные брови; несмотря на густую темноту, муж понял ее знаки и неожиданно протянул Хорвату руку со словами:

— Добрый вечер, сосед!

— Добрый вечер, — отвечал тот тихо, словно боязливо.

На этом разговор оборвался, чем поспешил воспользоваться Бутлер и, приблизившись к Пирошке, взял ее за руку. Она была теплая, словно птичье гнездышко.

— Пишите чаще, — прошептала ему девушка.

— Завтра будет хорошая погода, — промолвил наконец старый Бернат, взглянув на небо, где незримая рука уже зажигала тысячи звезд, — для наших уезжающих студентов.

Пирошка вздохнула. Хорват машинально повторил:

— Да, для уезжающих.

— Снова я осиротею, — сказал Бернат меланхолично. — Опять у меня не будет сына.

— Каждый день пишите, — дополнила свой наказ Пирошка.

— Да, скоро и у меня не станет дочери, — отвечал старый Хорват.

— Верно, верно, — отозвался дрогнувшим голосом гордый дворянин. — И у тебя тоже не будет.

О, это "у тебя"! Как тепло оно прозвучало в воздухе, как дружно зазвенели, застрекотали в ответ тысячи кузнечиков, цикад и еще каких-то жучков в буйных травах перед домом Хорвата! Пронесся порыв свежего ветра, захрустев ветвями; казалось, это не ветки хрустнули, а пошевелились в могиле кости предков Берната. Только природа могла оценить столь необычайное событие: потомок сотен рыцарей назвал на "ты" простого винокура!

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ

Господин Тоот сплетничает

Отзвучали сердечные пожелания "спокойной ночи", и калитка закрылась. Однако на какое-то короткое мгновение в воздухе успел мелькнуть белый платочек, зажатый в маленькой ручке. Этот прощальный привет предназначался только Яношу. Он оказался таким проворным, что с быстротой молнии наклонился, поцеловал милую ручку и ловко подхватил платочек, а затем до самого дома наслаждался его ароматом. Дома Янош положил его к себе под подушку, чтобы он навеял дорогие его сердцу сновидения. Сновидения-то платочек мог навеять, только времени досмотреть их не дал.

Сначала перед грезившим Яношем возник образ прелестной владелицы платка… А вот они уже вместе, живут в маленькой хижине. Пирошка готовит обед, а он нодкладывает дрова в очаг да целует прелестную повариху, когда вздумает. Наконец обед готов, Янош садится к столу, повязывает салфетку и ждет, когда подадут суп. Вот и дверь открывается, но вместо Пирошки с тарелкой вдруг появляется какая-то старая карга. "Зачем ты здесь?" — сердито кричит на нее Янош.

— Вас пришел будить, ваша милость.

Янош вздрогнул, открыл глаза. Глядит — перед ним не старуха и не Пирошка, а слуга Андраш, который принес завтрак и просит поскорее одеваться, потому что барин велел закладывать лошадей. Внизу на крыльце, насвистывая, уже ожидал Жига.

Как ни грустно, а надо собираться в путь. Кучер Бернатов должен был довезти Яноша и Жигу лишь до Оласрёске, где им предстояло нанести обещанный визит Дёри, а на другой день, уже пешком, отправиться в Патак: ноги у молодых людей крепкие, и не к чему понапрасну мучить лошадей, рассудил старый Бернат.