Странная тень - [17]

«Он самый. И весьма возможно, что он тогда был в О. Девятого октября, в день моих именин, он уехал в полдень. А на следующий день ещё до полудня уже снова был дома».

«Почему вы это с такой точностью запомнили?» – спросил Холцер, внешне улыбаясь, внутри чувствуя предельное волнение.

«Потому что, как только он вернулся, мне пришлось принести ему пластырь, а тут как раз Кати, дочка нашей управляющей, вернулась с мессы».

«Значит, он уехал девятого октября в полдень, а десятого октября в районе полудня уже был здесь. Был ли при нём какой-то багаж?»

«Небольшая дорожная сумка».

«Что же он поранил?»

«Правую руку».

«Сильно?»

«Да нет, он сказал, что его кто-то поцарапал».

Невинная беседа потихоньку превратилась в допрос. Прежде чем это станет заметно, Холцер перевёл её в прежнее русло.

«Этот господин Штайнинг, значит, не очень-то приятный сосед».

«Нет. Но он и не трогает никого».

У Йозефа Холцера на этот счёт было другое мнение, но он не стал возражать.

«С ним всё ещё случаются припадки?»

«Вы знаете о припадках?»

«Я исхожу из того, что это тот самый Штайнинг, с которым я был немного знаком в О.».

«Да, – ответил тогда старик, – он очень серьёзно болен, наверное, поэтому он так нелюдим».

«Справляется ли он один? Не требуется ли ему уход?»

«Он не хочет, чтобы с ним кто-то был, с тех пор как его жена от него ушла».

«Чем же он занимается весь день?»

Старик провёл рукой по волосам, он, очевидно, не знал, что Штайнинг весь день делает.

«Он изучает и изобретает что-то», – сказал он наконец.

«Что изобретает?»

«Мне кажется, он изучает, как сделать часы, которые показывали бы всё».

Больше у этого доброго малого ничего не удалось выведать; он не вполне был уверен, что именно должны были показывать часы Штайнинга.

Йозеф Холцер узнал достаточно. Он заплатил за себя и за старика и, кроме того, дал официанту щедрые чаевые. Потом поднялся и спросил: «Господин Штайнинг дома?»

Старик ответил утвердительно, Холцер вышел, перекинувшись с ним ещё парой слов. Минуту спустя он стоял перед часовой лавкой. Колокольчик тонким звоном оповестил о его приходе, магазин был пуст, почти в буквальном смысле слова пуст; в небольшом шкафу со стеклянными дверцами, расположенном за прилавком, было выставлено так же мало часов, как и на витрине.

Маленький, покрытый слоем пыли верстак с неиспользуемыми инструментами, кресло, потёртое зеркало – это всё, что здесь можно было увидеть. И вот наконец послышалась шаркающая походка. Дверь в квартиру часовщика открылась. На пороге стоял Людвиг Штайнинг.

Он был высоким и тощим человеком примерно тридцати лет. Он выглядел пожелтевшим и увядшим, и в его вялых движениях, его бледном, постоянно дёргающемся лице не было и намёка на молодость или моложавость. Самой уродливой – нервные люди сказали бы «жуткой» – чертой его, несмотря на тик, одеревеневшего лица были глаза: они казались голубовато-серыми и остекленевшими, как глаза мертвеца.

«Его жене стало невыносимо находиться рядом с ним». Что-то подобное сказал господин Акерманн. Холцер понял, что он имел в виду, с первого же взгляда, брошенного на Штайнинга. Холцер как-то читал про вампиров; ему показалось, один из них сейчас стоит перед ним.

«Что вам нужно?» – резко, почти грубо спросил Штайнинг. Он держал в руке маленький напильник: его явно оторвали от работы. Напильник был в правой руке, желтоватой и жилистой, на тыльную сторону которой случайно упал луч яркого света. Холцер увидел четыре бледно-красные линии. Они могли быть следами ногтей, которые расцарапали эту руку в отчаянной попытке самообороны.

«Я слышал, вы очень хорошо умеете чинить часы», – начал Холцер.

Штайнинг нахмурился.

«Это древние пружинные часы, французская работа, они достались мне в наследство, и я хотел бы привести их в порядок», – поспешил добавить Холцер, и тут уже Штайнинг заинтересовался.

«У вас часы с собой?»

Как загорелись его глаза! Как он внезапно ожил!

«Нет. Я могу их вам потом принести. Но кто мне гарантирует, что вы будете правильно обращаться в этим редким хронометром. Приходилось ли вам когда-то встречаться с чем-то подобным?»

Штайнинг высокомерно улыбнулся.

«Пойдёмте!» – бросил он и шагнул обратно в комнату. Холцер последовал за ним, причём очень быстро и успел увидеть, что Штайнинг внезапно остановился, чтобы потом сделать несколько быстрых шагов к старому комоду, на который был самый разный хлам.

Среди всего, что там находилось, на мгновение перед глазами Холцера сверкнуло что-то: что-то золотое? Что-то из латуни? Одно было ясно: это был вытянутый предмет с башенками и острыми верхушками, на котором теперь лежал брошенный Штанингом пёстрый носовой платок.

Сердце Холцера бешено забилось. Эта приветливая комната скрывала, теперь он был в этом твёрдо уверен, таинственную причину убийства в О.

«Вот убедитесь, что я в состоянии распознать любой часовой механизм, а также и починить его», – сказал Штайнинг.

Холцер кивнул и рассмотрел, умело имитируя интерес, содержимое узкого, неглубокого ящика, который Штайнинг несколько торопливо выдвинул из шкафчика. Там было примерно двадцать карманных часов самых разных размеров и форм, но все старинные, и у всех, должно быть, была своя история, потому что под каждыми лежали листочки, на которых было много пометок убористым почерком.