Странички трезвости - [39]

8 апреля

«Злоба – враг «номер один». Она разрушает алкоголика больше, чем что-либо другое. Она является причиной всех видов духовных недугов, ибо мы были больны не только психически, физически, но и духовно» («Анонимные Алкоголики», с. 62). Работая по 4-му Шагу, я вспоминаю все свои обиды. Больно и горько признавать, что часто я совершал неблаговидные поступки из чувства мести или зависти, а не просто потому, что был пьян. Думаю, мне придется еще долго вникать в свою природу, чтобы понять, откуда во мне столько агрессии и злобы. На кого я так обижен, на Бога? на родителей? Что такое здоровая агрессия? Как ее проявлять? До сих пор агрессия разъедала меня, вела прямой дорожкой к стакану, сопровождалась осуждением, презрением, страхом. Злоба, родная сестра гордыни, даже тень ее, память о ней возвращают меня назад, в алкогольное прошлое, не дают спокойно жить; нередко и на собрания АА я прихожу, кипя злобой, наполненный духом раздражения и отчужденности. Какое же лекарство от злобы, этой непозволительной роскоши для алкоголика? Во-первых, благодарность. Когда я вспоминаю о добром, любящем и заботливом Господе, Который привел меня в Содружество, когда я перебираю в душе своих надежных и верных друзей по АА и «по жизни», думаю о своей семье – в общем, обо всех тех людях, которые помогали мне встать на ноги, поддерживали сердечным словом, особенно в первое время трезвости, злоба уходит из сердца, рассеивается, как дым. Во-вторых, я напоминаю себе, что злоба питается энергией агрессии, и что мне нужно научиться уважать свои чувства и проявлять агрессию так, чтобы она не разрушала меня и других. Иногда я иду в лес и кричу там или пою во всю глотку. Иногда я выбиваю обиды и раздражение о боксерскую грушу, которая висит в подвале нашего офиса. Еще, когда я «зависаю» в своей злобе, для меня важно получать помощь непосредственно от Господа и Церкви: я иду на святую Евхаристию. Я знаю, что никакая человеческая помощь и усилие не могут сравниться с Божественным «лекарством», в одно мгновение способным изгнать из души злобу, тоску, похоть и любое зло. Сегодня я молюсь Господу, чтобы Он изгнал из сердца злобу, из ума – злопамятство и обидчивость, а с языка – празднословие и осуждение.

9 апреля

«Ухо, внимательное к учению жизни, пребывает между мудрыми» (Притч. 15, 31). Мне интересно жить трезвым. Мне интересно учиться трезвости и мудрости жизни у тех, кто впереди меня. Не всегда жить трезво легко, подчас это невыносимо, но, я бы сказал, что это всегда интересно. Каждый новый день в трезвости не похож на другой. Я стараюсь прислушиваться к дыханию жизни: к своим чувствам, мыслям и желаниям, к другим людям, стараюсь разглядеть, кто же стоит передо мной и чего он хочет – помощи, совета или он пришел отнять у меня силы и время; я хочу понять, чего же Господь хочет от меня сегодня. Наставник неоднократно советовал мне в течение дня брать паузу, как бы отступив на шаг и замерев в потоке дня, побыть в тишине. На каждом собрании АА я с изумлением наблюдаю, как люди, казалось бы, не имеющие никаких шансов, становятся на ноги и распрямляются в полный рост человеческой красоты и достоинства. В трезвости открывается то прекрасное и неприметное, что было совершенно скрыто под грубым покровом судьбы, характера и обстоятельств. Моя сегодняшняя работа – начать прописывать студенческие годы, мои юношеские «подвиги» и «романы». Моя сегодняшняя молитва – благодарность Богу и просьба о том, чтобы обрести здравомыслие и смиренномудрие. И я верю, что «Бог научит нас, выздоравливающих алкоголиков, быть добрыми и терпимыми по отношению к каждому» («Анонимные Алкоголики», с. 65), в том числе, к тем, с кем нас связывает только прошлое.

10 апреля

Почему так часто мне бывает трудно выздоравливать? Ведь совсем не обязательно приобретать новые черты характера, формы поведения и навыки. Главное – отказаться от старых стереотипов и предубеждений, от алкогольного мышления. Но почему-то и это не легко. Старое, ветхое, ненужное срослось с моей душой, спаялось самым тесным образом. Эти наросты болезни стали частью меня, моей личности, освобождаться от них порой так же больно как сдирать кожу. В 4-м Шаге я приступаю к проработке своих отношений с отцом. Я вижу, что в этих отношениях заложено многое из того, что определило мою дальнейшую жизнь: и хорошее и плохое. В священном Писании я нахожу для себя как бы два вектора трезвости для того, чтобы размышлять о роли родителей в моей жизни. В ветхозаветном декалоге я читаю: «Почитай отца твоего и мать твою, чтобы продлились дни твои на земле, которую Господь, Бог твой, дает тебе» (Исх 20, 12). А в книге «Второзаконие» есть такие слова: «Проклят злословящий отца своего или матерь свою» (Втор 27, 16). Эти заповеди никто не отменял, человек, отказывающийся от родителей, отказывается от самого себя, от своей жизни. Это замедленное самоубийство. А другой вектор задают мне резкие слова Спасителя: «Отцом себе не называйте никого на земле: ибо один у вас Отец, Который на небесах» (Мф 23, 10–11). Никакой родитель не может дать всего, что необходимо ребенку. Только небесный Отец способен любить совершенной любовью и может стать Отцом во всей полноте. Но небесное усыновление – дело осознанного выбора и упорного труда. Всю жизнь я выстраивал созависимые отношения, мастерски перекладывая ответственность за свою жизнь на плечи кого угодно – отца, матери, дяди, священника, «духоносного старца», наставника в Программе. Вместе с ответственностью я перекладывал на них и вину за мой разбитый нос. Но ведь нос-то я каждый раз разбивал сам. Значит, и отвечать мне придется за все самому. Другие люди по-разному влияли на меня, убеждали меня в чем-то или провоцировали на тот или иной поступок. Но пока я не пойму, что это был