Страна убитых птиц - [7]

Матвеев встал, подошел к окну, машинально закурил.

— Понимаешь, — звучал сзади голос Первого. — Этому Смагину тридцать три года, он калека. Оживляет М. Г. Долину, прости, Магдолину, а тебя, сынок, как зовут тебя, ты не подумал?

Матвеев изумленно обернулся, окутался сизым дымком, глядя во все глаза на сидящего за столом Первого.

— Тебя зовут Лев Матвеев! Почти Левий Матвей, сынок. И я… — Первый горько вздохнул, но тут же подавил вздох, деланно рассмеялся, — я — Симонов Петр Арсентьевич. Так-то, сынок. Петр Симонов и Левий Матвей, апостолы Христа, ученики его. Собирается команда! Когда она будет набрана, должен появиться Понтий Пилат, не так ли? Что будем делать, сынок?

Матвеев покачал головой.

— Бред какой-то!

— Не слишком ли много бреда для одной сплетни? Ладно. Суета, сынок, все это суета. Там, — Первый ткнул пальцем в потолок, — все определено. Свыше все известно, намечено, расставлено по ячейкам. Тебе знакома теория ячеистой вселенной?

— Читал, — неопределенно пожал плечами Матвеев. — Американские астрофизики закладывали в ЭВМ данные о галактиках. Они составляют стенки ячеек, так?

Первый рассеянно провел ладонью по лицу.

— Дай мне сигарету, сынок. Меня интересует не то, как составлена вселенная, а кто ее составил, вот что. И не смотри на меня, как на больного. Кстати, поедешь к моей жене, не давай ей курить…

В дверь заглянула секретарша и тут же скрылась.

— Суета, сынок, — задумчиво смотрел на дверь Первый. — Все это суета. Дай Бог, чтобы она не переросла в смуту. Как думаешь, даст?

Матвеев вытряхнул из пачки сигарету, подал Первому, зажег зажигалку. Вдохнув хорошую порцию дыма, Первый довольно рассмеялся, помахал у лица, отгоняя выдыхаемый дым.

— Давно не курил. Пакость, а приятно… Успокаивает.

— Я прикажу усилить охрану.

— Не стоит. «Движению» сейчас будет не до меня. Оно прилипнет к этому… «реаниматору», боюсь назвать иначе. Кстати, выясни, как фамилия его матери, кто дед, прадед? И вообще, покопайся.

Матвеев смотрел исподлобья. Некая тревога, явно мучившая Первого, странным образом стала передаваться и ему.

— В церковь бы сходить.

Это прозвучало так неожиданно, так тихо и, пожалуй, жалобно, что Матвеев задавил восклицание легким покашливанием. Первый усмехнулся и махнул рукой.

Матвеев, слегка кивнув, вышел из кабинета. К нему тут же подлетела, как видно, ожидавшая его секретарша. Глаза ее лихорадочно блестели, она прямо пританцовывала на месте от нетерпения.

— Левушка, миленький! Только честно, его, — кивок на дверь, — мымра в психушке?

— Слушай меня внимательно, — жарким шепотом отозвался Матвеев, наклонился к розовому уху, отягощенному массивной серьгой. — Если ты, стерва, будешь квартирами банковать, подарки хапать за распределение фондов Соцбанка вне очереди, я тебя, лахудра пучеглазая, упеку, как минимум, на три строгого с конфискацией! Поняла?

— Козел вонючий! — раздался ответный Катькин шепот. — Еще сунешь нос ко мне в дела, скажу старику, он тебя в ассенизаторы переведет, понял?

— Нет, лапушка, — уже нормальным голосом, даже немного громче продолжил Матвеев. — Час назад — да, а теперь обломится!

В коридоре маялся Шнейдер. Сидел на подоконнике, качался из стороны в сторону, испуганно посматривая на здоровенного агента, подпирающего стену со скучающим видом шагах в пяти. Агент, увидев Матвеева, облегченно вздохнул, подошел, вопросительно глядя не шефа.

— Суета все, Рукавишников. Этого в изолятор, без контактов.

Тяжелая рука агента тут же упала на плечо Шнейдера. Он скривился, как от зубной боли, с ненавистью покосился на Матвеева.

— Рукавишников, я на такси, мне еще в Управление заехать надо.

Не оглядываясь, Матвеев пошел по коридору Обкома, беспечно насвистывая привязавшуюся пошлую мелодию. Сзади что-то забормотал, а потом приглушенно вскрикнул Шнейдер, как видно, агент слишком крепко прихватил не привыкшего к такому обращению главврача.

«Ишь ты! — думал на ходу Матвеев. — Первый даже личную охрану в Ясногорск сгонял! Когда ж ему доложили? И кто?»

То, что у аппарата Обкома есть всюду осведомители, в этом Лев Матвеев не сомневался. Да и ушлые ребята из президентского Надзора даром хлеб не ели. Куда ни сунься, обязательно напорешься на одного из этих «князей порядка» с вкрадчивой улыбкой, манерами официанта и выправкой кадрового военного.

Из-за угла угрюмого здания Обкома, словно по заказу, вынырнуло и затормозило напротив такси. Матвеев открыл дверцу, плюхнулся на сиденье. Такси тут же сорвалось с места. Матвеев мгновенно подобрался, локтем левой руки прижал к боку тяжелый пистолет, посмотрел в зеркало салона и поймал испытующий взгляд таксиста.

— В Управление Комитета… — начал было Матвеев.

— Приказано в аэропорт.

Матвеев усмехнулся, только тут разглядев на левой руке «таксиста» массивный браслет, по которому сведущие люди узнавали команду президентского Надзора.

— Деньги, билет полномочий в спецкассе аэропорта, — «таксист» с улыбкой оглянулся. — Только пайка не положили, ну, в самолете накормят.

— Первый просил заехать в больницу к его жене, — равнодушно заметил Матвеев.

— Приказано в аэропорт.

«Таксист» протянул руку, нажал справа от себя какую-то кнопку на приборной панели, тут же несколько раз щелкнул тумблером, прозвучали три коротких, низкого тона гудка. Невидимый динамик прохрипел: «Саламандра — прием».