Страна последних рыцарей - [15]
И то, как с ним повел себя Рамазан, произвело на всех нас большое впечатление. Как-то Каир вызвал его в гостиную и, когда этот высокий, худой и сутуловатый пожилой мужчина вошел в комнату, молодой уздень продолжал небрежно сидеть на своем стуле с сигаретой в зубах, водя хлыстом по сапогам. Вылитый барин! * Воспользовавшись отсутствием старшего брата Мохама, он решил покомандовать в доме и начал давать указания Рамазану, стоявшему перед ним. Тот, в свою очередь, спокойно выслушал его, а затем очень сдержанно сказал: «Может быть, все, что ты говоришь, Абдул-Каир, и очень важно, но, если тебя сравнить с твоим отцом или братом, то должен сказать, что они никогда не начинали разговора, не предложив мне сесть. Да, они никогда не садились, не усадив меня, потому что я был старше их. Ведь я служил еще твоему деду и не раз делил хлеб-соль с твоим отцом». Каир покраснел, вскочил, как будто его стряхнули со стула, бросил сигарету в камин и предложил Рамазану стул. Тот спокойно сел и продолжил беседу так, как будто ничего не произошло. Каир получил урок, магия чуждых нам привычек была разрушена, и был сделан первый шаг по возращению к адатам, обычаям наших предков. Несомненно, наш старый Рамазан, искренне преданный своему молодому господину, оказал ему добрую услугу.
Не удивительно, что я в пути время от времени вспоминал об этом случае с легким ехидством. И с еще большим уважением и даже какой-то робостью смотрел на сурового Рамазана.
Постепенно тропа стала шире, и мы ехали между высокими скалами >{29}, пылавших в лучах заходящего солнца. Неожиданно настроение Рамазана изменилось к лучшему, и он, прервав молчание, сказал: «Однажды, когда родоначальник вашего тухума после очередного набега возвращался со своей дружиной и богатой добычей домой, то вот в такой же вечер и в таком же ущелье произошла очень необычная встреча. Знаешь ли ты, что произошло, Андал?»
«Я знаю, он разговаривал с нартом *»,— ответил я.
«Да, так и было,— продолжал Рамазан.— Так как в те времена в мире еще господствовали древние, языческие боги: бог солнца, бог грома, бог охоты, а сильные нарты жили в горах. В тот самый вечер твой прадед услышал вдруг какой-то голос со скалы, по его мощному звучанию он понял, что это говорил нарт: „Герой, благодаря своему мужеству ты удостаиваешься моей дружбы, и я хочу тебя вознаградить! Назови мне три желания, и я их выполню!“ Твой пращур обрадовался и, недолго думая, так громко произнес свои желания, что горы ответили пятикратным эхо: „Пусть мои потомки держат свои головы так же высоко, как высоки наши горы! Пусть они будут смелыми как волки и цепкими как орлы, несущие свою добычу сквозь облака и ветры! Пусть их жены будут нежными и белокожими как лебеди!“ Вот о чем он попросил нарта, и тот не поскупился и выполняет это и по сей день. А вот попросить для своих потомков долгой жизни и безопасности своим владениям, имуществу он и не подумал, этого у него и в мыслях не было. Поэтому все его потомки отличались высоким мужеством, несгибаемой волей и у них никогда не было недостатка в нежных и прекрасных женщинах. Но что им не было предназначено судьбой, так это постоянное, прочное богатство и долголетие».
«Это действительно так, Рамазан. А скажи, это был тот самый предок, который построил на изумление всем огромный дом?»
«Он самый, Андал! А когда он строил, проезжавший мимо друг спросил его: „Маниж, скажи, почему ты строишь такие высокие ворота, каких еще никто и никогда не видел?“ На что он ответил: „Я строю их такими, чтобы моим детям и наследникам не приходилось наклонять голову, входя в них. Пусть даже боги не думают, что они склоняются перед ними!“ И действительно, его слова сбылись,— добавил Рамазан, ухмыляясь.— Даже о самых поздних его потомках не скажешь, что они гнут спину или унижаются перед кем-то».
Ну, если Рамазан так хорошо отзывается о правнуках Манижала, то, значит, он и Каира простил. Вот это здорово!
Тем временем наступила ночь, и небо над скалами и верхушками деревьев стало похожим на темно-синюю парчу, усыпанную таинственными сверкающими звездами. Я поспешил воспользоваться хорошим настроением моего попутчика и спросил его: «А что произошло с древними богами? Сколько их было, и живут ли они еще где-нибудь? Или их уже нет в живых?»
«Аллах иль Аллах,— произнес Рамазан с тревогой в голосе, что означало: Аллах есть Аллах, и Мохаммед пророк его! — Он один во всей вселенной, честь и хвала ему и его посланникам! А вот полностью ли вымерли те, другие боги, трудно сказать. Там, глубоко в горах, в непроходимых лесах, между скалами и ледниками, далеко от мест проживания верующих и мулл, там, куда не доносится пение муэдзина, может быть, они еще обитают в полном одиночестве».
