Страна Муравия - [26]

Я страдаю, — говорит.

Опечален и растерян,

Он бормочет: — Виноват...

Но ему теперь не верят,

Даже слушать не хотят.

— Ты прощенья не проси.

Вот теленок. Сам неси.

Не сказал шофер ни слова,

Взял теленка и понес.

Следом — Поля Козакова,

Покрасневшая от слез.

С ношей бережно шагая,

На нее глядит шофер.

— Что ж ты нервная такая?

Затевает разговор.

Голос ласков и участлив,

Но еще молчит она.

И своей довольна властью,

Точно строгая жена.

Пусть молчит, а все же видит

Славный парень, верный друг.

Не оставит, не обидит

И не выпустит из рук.

Молчаливое согласье.

Что минуло — то не в счет.

И навстречу им Настасья

Выбегает из ворот.

Завела свое сначала:

— Так и знала, так и знала...

Присмотрелась и — молчок.

Дело к свадьбе — угадала,

Улыбнулась и сказала:

— Так и знала, что бычок...

1938

За тысячу верст...

За тысячу верст

От родимого дома

Вдруг ветер повеет

Знакомо-знакомо...

За тысячу верст

От родного порога

Проселочной, белой

Запахнет дорогой;

Ольховой, лозовой

Листвой запыленной,

Запаханным паром,

Отавой зеленой;

Картофельным цветом,

Желтеющим льном

И теплым зерном

На току земляном;

И сеном и старою

Крышей сарая...

За тысячу верст

От отцовского края...

За тысячу верст

В стороне приднепровской

Нежаркое солнце

Поры августовской.

Плывут паутины

Над сонным жнивьем,

Краснеют рябины

Под каждым окном.

Хрипят по утрам

Петушки молодые.

Дожди налегке

Выпадают грибные.

Поют трактористы,

На зябь выезжая,

Готовятся свадьбы

Ко Дню урожая.

Страда отошла,

И земля поостыла.

И веники вяжет

Мой старый Данила.

Он прутик до прутика

Ровно кладет:

Полдня провозиться,

А париться — год!

Привет мой сыновний

Далекому краю.

Поклон мой, Данила,

Тебе посылаю.

И всем старикам

Богатырской породы

Поклон-пожеланье

На долгие годы.

Живите, красуйтесь

И будьте здоровы

От веников новых

До веников новых.

Поклон чудакам,

Балагурам непраздным,

 Любителям песен

Старинных и разных.

Любителям выпить

С охоты — не с горя,

Рассказчикам всяческих

Славных историй...

Поклон землякам

Мастерам, мастерицам,

Чья слава большая

Дошла до столицы.

Поклон одногодкам,

С кем бегал когда-то:

Девчонкам, ребятам

Замужним, женатым.

Поклон мой лесам,

И долинам, и водам,

Местам незабвенным,

Откуда я родом,

Где жизнь начиналась,

Береза цвела,

Где самая первая

Юность прошла...

Родная страна!

Признаю, понимаю:

Есть много других,

Кроме этого края.

И он для меня

На равнине твоей

Не хуже, не лучше,

А только милей.

И шумы лесные,

И говоры птичьи,

И бедной природы

Простое обличье;

И стежки, где в поле.

Босой я ходил

С пастушеским ветром

Один на один;

И песни, и сказки,

Что слышал от деда,

И все, что я видел,

Что рано изведал,—

Я в памяти все

Берегу, не теряя,

За тысячу верст

От родимого края.

За тысячу верст

 От любимого края

Я все мои думы

Ему поверяю.

Я шлю ему свой

Благодарный привет,

Загорьевский парень,

Советский поэт.

1938

Сельское утро

Звон c кузницы несется!

Звон по улице идет.

Отдается у колодца,

У заборов, у ворот.

Дружный, утренний, здоровый

Звон по улице идет.

Звонко стукнула подкова,

Под подковой хрустнул лед;

Подо льдом ручей забулькал,

Зазвенело все кругом;

Тонко дзинькнула сосулька,

Разбиваясь под окном;

Молоко звонит в посуду,

Бьет рогами в стену скот,

Звон несется отовсюду

Наковальня тон дает.

1938

* * *

Звезды, звезды, как мне быть,

Звезды, что мне делать,

Чтобы так ее любить,

Как она велела?

Вот прошло уже три дня,

Как она сказала:

Полюбите так меня,

Чтоб вам трудно стало.

Чтобы не было для вас

Все на свете просто,

Чтоб хотелось вам подчас

Прыгнуть в воду с моста.

Чтоб ни дыма, ни огня

Вам не страшно было.

Полюбите так меня,

Чтоб я вас любила.

1938

Дети

Стол красуется накрытый.

День не просто выходной:

В доме летчик знаменитый,

Гость желанный — сын родной.

Загорелый, синеглазый.

Вырос, — шутят старики,

Как вошел в избу, так сразу

 Стали ниже потолки...

А у дома, у машины

Сходка целая ребят.

Все, как взрослые мужчины,

Руки за спину, стоят.

И, наверно, мыслит каждый:

Погодите, дайте срок,

Точно так и я однажды

В гости гряну на порог.

1938

На старом дворище

Во ржи чудно и необычно

С полу-обрушенной трубой,

Как будто памятник кирпичный,

Стоит она сама собой.

Вокруг солома в беспорядке,

Костра сухая с потолка,

Плетень, поваленный на грядки,

И рытый след грузовика.

Пустынно. Рожь бушует глухо,

Шумит — и никого кругом.

И только с граблями старуха

На бывшем дворище своем.

Бегут дымки ленивой пыли.

С утра старуха на ногах,

Все ищет,~ может, что забыли

На старом месте второпях.

И хоть вокруг ни сошки нету,

От печки той одной — нет-нет,

Повеет деревом согретым,

Прокопченным за много лет.

Повеет вдруг жильем обжитым:

Сенями — сени, клетью — клеть.

И что-то вправду здесь забыто,

И жаль, хоть нечего жалеть.

А солнце близится к обеду,

Глядит старуха, ждет людей

В последний раз сюда приедут,

Живи, живи да молодей!

Там, где отныне двор, где люди,

Где всем углам иная стать,

В других окошках солнце будет

Всходить, в других в полдни стоять.

Там, где и улица и речка,

Где ближе к дому белый свет,

Дымить уже не будет печка,

Как эта здесь от ветхих лет.

Во ржи — чудно и необычно,

Кидая на подворье тень,