Страх и надежда. Как Черчилль спас Британию от катастрофы - [27]

Воевали оба его брата и множество его сверстников. Колвилл решил, что и ему тоже необходимо присоединиться к боевым действиям. Он полагал, что оптимальный путь лежит через Королевский военно-морской флот, и сказал об этом своему непосредственному начальнику – Эрику Силу, старшему личному секретарю Черчилля. Сил обещал посодействовать, но обнаружил, что ничего не может сделать. Многие молодые люди, работавшие в самых разных ведомствах Уайтхолла (в частности, многие сотрудники дипломатической службы), питали те же надежды, что и Колвилл, и это стало немалой проблемой для правительства. Министерство иностранных дел отказывалось (по крайней мере пока) разрешать кому-либо из своих молодых сотрудников перейти на военную службу. Но Колвилл был полон решимости не оставлять попыток.

12 июня, в среду, как раз когда Черчилль и его спутники завершали свои встречи во Франции, Джозеф Кеннеди, американский посол в Великобритании, отправил конфиденциальную телеграмму своему начальнику – госсекретарю Корделлу Халлу. В послании содержалась очередная предвзятая оценка британских перспектив. По его мнению, готовность империи к войне была «ужасающе слабой» по сравнению с огромной мощью Германии. «Положение прискорбное», – писал он. И добавлял: у Англии нет ничего, кроме храбрости. Кеннеди утверждал, что Черчилль не опускает руки лишь потому, что верит: Соединенные Штаты вступят в войну вскоре после предстоящих президентских выборов (они должны были состояться 5 ноября, и участие в них Рузвельта казалось все более вероятным). Черчилль, писал он, убежден, что «когда жители Соединенных Штатов увидят, сколько больших и малых городов Англии (в честь которых названо столько больших и малых городов Америки) разрушено в ходе бомбардировок, они все как один захотят войны»[200].

Кеннеди цитировал доклад одного из английских корреспондентов в Америке, писавшего, что «для того, чтобы вовлечь Соединенные Штаты в войну, требуется лишь какой-то "инцидент"». Посла тревожило это утверждение. «Если нужно лишь это, следует иметь в виду: в отчаянном положении многие готовы пойти на отчаянные меры», – предостерегал он.

Тревожные новости поступали и из другой сферы. В тот же день, 12 июня, в среду, Фредерик Линдеман, новоназначенный личный советник Черчилля по научным вопросам (все называли его просто Профессор), утром пригласил к себе на совещание молодого ученого из разведывательного управления министерства авиации – доктора Реджинальда Джонса, своего бывшего студента, который теперь, всего в 27 лет, занимал громкую должность заместителя директора по технологической разведке.

Предполагалось, что на совещании будет обсуждаться, удалось ли Германии разработать и развернуть собственную радарную систему. Британия сделала это еще до войны и теперь тайно использовала эту систему с огромной пользой для себя. Целая сеть радарных вышек, расположенных вдоль побережья Британских островов (так называемая система Chain Home [ «Оборонная цепь»]), давала точное и своевременное предупреждение о приближении немецких самолетов. Но вскоре разговор зашел о другом. Как выяснилось, впереди маячит ужасающая перспектива: противник осваивает техническое достижение, которое (если только оно действительно будет реализовано) даст Германии колоссальное преимущество в воздушных боях.

Часть вторая «В случае определенного развития событий…» Июнь-август

Глава 11 Загадка «Лебединого замка»

Человек по прозвищу Профессор – Фредерик Линдеман – слушал собеседника с нарастающим скептицизмом. То, что рассказывал доктор Джонс, молодой сотрудник разведывательного управления министерства авиации, шло вразрез со всеми представлениями физиков о том, как радиоволны должны распространяться на большом расстоянии. В изложении Джонса обрывки разведданных выглядели убедительно, но они ведь наверняка означали нечто иное – не то, что вообразил себе Джонс.

Собственно говоря, работа Профессора как раз и состояла в том, чтобы оценивать мир с объективностью ученого. Этот 54-летний оксфордский физик стал одним из первых сотрудников нового премьер-министра: Черчилль был убежден, что в новой войне технологические достижения будут играть весьма важную роль. Это уже подтвердила история с радаром – удачным побочным продуктом безуспешных попыток создать «луч смерти», способный мгновенно уничтожать вражеские самолеты. Кроме того, британцы учились все лучше перехватывать и расшифровывать переговоры летчиков люфтваффе: этим занимались в Блетчли-парке, сверхсекретном центре, где размещалась Правительственная школа кодов и шифров. Именно здешние дешифровщики сумели разгадать тайны немецкой шифровальной машины «Энигма».

Перед этим Линдеман возглавлял в Адмиралтействе службу, созданную для того, чтобы в ежедневном режиме обеспечивать Черчилля (тогда – Первого лорда Адмиралтейства) как можно более подробными и разносторонними сведениями о боеготовности Королевского военно-морского флота. Став премьер-министром, Черчилль тут же назначил Линдемана руководителем аналогичного бюро с гораздо более широкой сферой деятельности – статистического управления при канцелярии премьер-министра. Заодно Черчилль сделал его своим специальным советником по науке (официально эта должность именовалась «личный помощник премьер-министра»). Эти две роли давали Линдеману возможность заниматься изучением любых научных, технических и экономических вопросов, которые могли бы повлиять на ход войны: заманчивые полномочия, которые неизбежно должны были возбудить зависть среди министерских «удельных княжеств» Уайтхолла.