Столкновение обстоятельств - [14]
Дверь открыл заспанный отец:
- Вынеси ведро!
...Приехали. Хоть бы поздоровкался сначала. Все, с ведром покончено.
- Ну, здорово! Как добрался?
- Хорошо, с ветерком. Ты чего дома? После дежурства?
- Да. Ну сегодня ночь спокойная была. Экстренный день, один перитонит, восемь аппендицитов. Ты уж за ведро извини, я после этой спокойной ночи на рогах пришел. Грей завтрак, я второй раз за компанию откушаю.
- Все шуточки шутим?
- А шо у тебя ышо в рюкзаке - кирпич?
- Керченские копчушки - ето рыба ихняя. И полтонны усяких конфет!
- И не лень было переть? Конфеты Лелька в два счета прикончит.
Лелька - это младшая сестра. Предпочитает откликаться на Ольгу Васильевну. Второй курс консерватории, конфеты обожает, фигуру не бережет. Колотит фоно с утра до ночи, по дому все делает и еще в диско-балете танцует. И лишний вес на таком режиме не наберешь, и пока что не до кавалеров. Но сейчас ее дома нет - умотала с подругами на Волгу, мать на работе - лечит деток. Вот так: почти вся семья врачебная, а что Лелька в музыканты подалась - так никто ж ее туда силком не тянул. Пианино старенькое, осталось от немецкого деда, звучит дай боже. Это Лелькины владения. Андрей себе тоже угол отгородил, шестиструнку и двенадцатиструнку на крючки повесил, прилепил к стенке битловский плакат...
Сейчас Андрей разберет рюкзак, потом отоспится, приведет себя в божеский вид и уедет в больницу выяснять, куда завтра прийти. Конфеты оставит на растерзание с запиской: "Лелька, имей совесть! Все о'кей..." Все о'кей? Неужели?..
- Ага, явился не запылился. Что-то ты в Крыму не загорел совсем?
Заведующая терапией была дама, знающая толк в жизни и в расцвете сил.
- Ляля Фатыховна, мне куда завтра выходить?
- Сейчас, Андрей Васильич, посмотрим график. Минуточку. Ну, по графику тебе надо заканчивать терапию, но у меня все забито. Кочетова беременна, я уж поставлю тебя на "скорую" вместо нее, а Лена останется тут. Идет?
- Идет. Только вы не боитесь, что я могу нечаянно в полном объеме терапию не пройти? Интернов-то много ведь, а график трещит?
- Ну, не пройдешь, так и ладно. Ты ведь, по-моему, не очень-то рвешься в практическую медицину? Хотя работаешь вообще-то красиво, но не рвешься.
А вот этого Панкратов всегда терпеть не мог, когда о человеке судят не по его делам, а по каким-то там потаенным мыслям. И он не удержался - поднял руку в плакатном жесте, сделал кирпичную физиономию и, стоя в дверях, отчеканил:
- Вступайте в ряды телепатов!
С этим и ушел, слыша вдогонку:
- Очень жалко с тобой расставаться! Тебя так хорошо было посылать в магазин, когда чай пили!
Панкратов грустно подумал: "Конечно, с большим удовольствием она послала бы меня значительно дальше, но воспитание, видимо, не позволяет..."
В доме все по-старому. У Лельки передышка в истязании пианино, можно включить патефон. Итальянское барокко приводит нас в чувство. "Под музыку Вивальди сыграем в дурака". Сам дурак. Лелька наконец учуяла, что брат в доме, бежит из кухни подлизываться: гетры до колен полосатые, мини-мини юбочка, футболка в обтяжку - полный вперед, вокруг головы ленточка. Дитя аэробики. Или жертва? Боевой вид и святая наивность в больших синих глазах - как в ней все это уживается? Ты ей ничего не раскажешь, любимый брат? Нет. Будут телячьи нежности без слов, будем слухать классику, сидя в обнимку. Стоп, машина! Лельке надо играть дальше, а я пошел ужинать в одиночку. Хорошо, что в одиночку. Я боюсь разговориться. Поужинали, ложимся в десять, в комнату стучится отец, хочет поговорить:
- Вы чего как первоклашки?
Ольга уже седьмой сон видит. Отвечать мне.
- Пап, мне завтра на работу вставать рано.
- Как ты над собой трясешься! Некрасиво. Не по-мужски.
- Да не трясусь я. Просто спать хочу. Ты знаешь, я замечал, что от обсуждения мировых проблем в двенадцать ночи мировые проблемы никуда не деваются, а вот высыпаешься прескверно.
- Однако надо быть очень сытым, чтобы спокойно лечь в десять и не хотелось досмотреть фильм или излить душу.
- Я не сытый. Но все равно ночные споры, впрочем, как и дневные, на самом деле истин не рождают. И если я буду в дополнение ко всем моим дурным качествам еще и невыспанный, кому я такой нужен?
- И ты ничего не хочешь нам с мамой сказать?
- Я хочу сказать "спокойной ночи"!
...Отец ушел. Я соврал, что не знаю, чем кончается обсуждение мировых проблем в двенадцать ночи. Я знаю, чем это кончится: Василий Игнатьевич распалится до приступа стенокардии из-за какой-нибудь проблемы, а Анна Францевна будет совать ему нитроглицерин, а он - доказывать, что пройдет и так. А все же я становлюсь несносным типом. Мне действительно со всеми стало не о чем говорить. Что стряслось? Да ничего страшного. Просто вышел из возраста, когда решаются проблемы, общие для всех людей, и вступил в полосу, когда мои проблемы стали касаться только меня. А у родителей погас свет. Поругали меня за черствость и спокойно уснули. Обошлось без стенокардии. Теперь можно спать самому.
Утро. "Скорая". Сегодня поездим с кардиобригадой. Откачиваем. Раздышиваем. Между выездами смотрим телевизор на подстанции, а желающие особого шика слушают через стереонаушники мой "Панасоник". Два заезда домой: Лелик! Разогрей чего-нибудь пожувать! Вечер. Казанские сердечники занервничали. Марк Лазаревич, о котором на подстанции ходят слухи, что он диагностирует инфаркт с порога, ставит в машину маленький телевизорчик. Чутье у мужика действительно борзое: весь вечер кардиобригада будет принимать адрес за адресом только по рации и на подстанцию не заедет. Марафон продолжается. По телику "Осенний марафон". Здесь диспетчер по рации просит: "Кардиологическая, запишите адрес, пш-пш...", там Бузыкин в трубку отвечает: "Записываю: в семь вечера кафедра". Приземлились на подстанцию. Чай. Рыбацкие страсти вперемешку со шмоточными у мужчин и женщин соответственно. Ночь, казанские сердечники ведут себя спокойно, а утром начинается дождь. Плакал пляжик. Но сегодняшним днем можно пожертровать: поскольку за ночь не тормошили и отоспаться дали, остаюсь до девяти вечера, то бишь еще на две смены. Два заезда домой: не плачь, Оля, вот заработаю отгулы, тогда и на Волгу братца прогуляешь...
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Место действия новой книги Тимура Пулатова — сегодняшний Узбекистан с его большими и малыми городами, пестрой мозаикой кишлаков, степей, пустынь и моря. Роман «Жизнеописание строптивого бухарца», давший название всей книге, — роман воспитания, рождения и становления человеческого в человеке. Исследуя, жизнь героя, автор показывает процесс становления личности которая ощущает свое глубокое родство со всем вокруг и своим народом, Родиной. В книгу включен также ряд рассказов и короткие повести–притчи: «Второе путешествие Каипа», «Владения» и «Завсегдатай».
Благодаря собственной глупости и неосторожности охотник Блэйк по кличке Доброхот попадает в передрягу и оказывается втянут в противостояние могущественных лесных ведьм и кровожадных оборотней. У тех и других свои виды на "гостя". И те, и другие жаждут использовать его для достижения личных целей. И единственный, в чьих силах помочь охотнику, указав выход из гибельного тупика, - это его собственный Внутренний Голос.
Когда коварный барон Бальдрик задумывал план государственного переворота, намереваясь жениться на юной принцессе Клементине и занять трон её отца, он и помыслить не мог, что у заговора найдётся свидетель, который даст себе зарок предотвратить злодеяние. Однако сможет ли этот таинственный герой сдержать обещание, учитывая, что он... всего лишь бессловесное дерево? (Входит в цикл "Сказки Невидимок")
Героиня книги снимает дом в сельской местности, чтобы провести там отпуск вместе с маленькой дочкой. Однако вокруг них сразу же начинают происходить странные и загадочные события. Предполагаемая идиллия оборачивается кошмаром. В этой истории много невероятного, непостижимого и недосказанного, как в лучших латиноамериканских романах, где фантастика накрепко сплавляется с реальностью, почти не оставляя зазора для проверки здравым смыслом и житейской логикой. Автор с потрясающим мастерством сочетает тонкий психологический анализ с предельным эмоциональным напряжением, но не спешит дать ответы на главные вопросы.
Удивительная завораживающая и драматическая история одной семьи: бабушки, матери, отца, взрослой дочери, старшего сына и маленького мальчика. Все эти люди живут в подвале, лица взрослых изуродованы огнем при пожаре. А дочь и вовсе носит маску, чтобы скрыть черты, способные вызывать ужас даже у родных. Запертая в подвале семья вроде бы по-своему счастлива, но жизнь их отравляет тайна, которую взрослые хранят уже много лет. Постепенно у мальчика пробуждается желание выбраться из подвала, увидеть жизнь снаружи, тот огромный мир, где живут светлячки, о которых он знает из книг.
Посреди песенно-голубого Дуная, превратившегося ныне в «сточную канаву Европы», сел на мель теплоход с советскими туристами. И прежде чем ему снова удалось тронуться в путь, на борту разыгралось действие, которое в одинаковой степени можно назвать и драмой, и комедией. Об этом повесть «Немного смешно и довольно грустно». В другой повести — «Грация, или Период полураспада» автор обращается к жаркому лету 1986 года, когда еще не осознанная до конца чернобыльская трагедия уже влилась в судьбы людей. Кроме этих двух повестей, в сборник вошли рассказы, которые «смотрят» в наше, время с тревогой и улыбкой, иногда с вопросом и часто — с надеждой.