Сто тысяч франков в награду - [75]

О приключениях Аврилетты читатели знают из того, что рассказывала сама девушка. Каким образом она вырвалась из рук злодеев — этого она не знала. Позже, когда доктору Бонантейлю удалось наконец вернуть ей память и рассудок, она так и не смогла этого припомнить. Что касается Сильвена, то он спасся благодаря отверстию, вырытому Пакомом. Злодеи, вернувшись в подземелье, убедились, что он исчез. Следовало как можно скорее принять необходимые меры. «Оказавшись на свободе, он не замедлит заявить о случившемся, и тогда, — думал Куркодем, — беда тем, кого поймают!»

Чтобы предотвратить опасность, злодеи решили взорвать то место, куда выходил подземный ход. О подробностях этой драмы стало известно из рассказа самого умиравшего преступника. Близость смерти вызвала угрызения совести, и он решился откровенно сознаться во всем. Так, он рассказал, что безжизненный вид страдалицы производил на него самое тяжелое впечатление. С помощью Куркодема он похитил доктора Бонантейля, и тот осмотрел больную. Результатом посещения доктора было то, что Губерт убедился в необходимости серьезного, систематического лечения, невозможного в тех условиях, в которых он находился. Тогда молодой человек решился в чужих краях отыскать возможность излечить больную и самому обрести покой.

Куркодем снова согласился помочь ему. Он зашел слишком далеко, чтобы и в этом случае не оказать содействие виконту. Куркодем даже стрелял в самого графа, чтобы поскорее сделать его племянника наследником и получить вознаграждение. Вот как обстояли дела, когда вездесущий Паласье застал виконта у Блазиво — товарища и приятеля Куркодема. Губерт де Ружетер явился к нему для того, чтобы объявить о своем отъезде и попросить о последней услуге.

Спустя несколько часов виконт уже ехал в Крейль, увозя с собой пленницу, но его преследовали доктор Бонантейль, граф Керу и Сильвен, а позже и храбрый Паласье, который, ускользнув от сыщиков, бросился к Вильбруа и убедил его погнаться за беглецом. Обе группы соединились в Скотленд-Ярде. Ловкость лондонского Лекока была изумительна. Не прошло и трех дней, как Губерт де Ружетер оказался в Лондоне, а полиции уже было известно о таинственных визитах доктора, недавно вернувшегося из Индии.

Сопоставив некоторые факты, установленные по заявлениям графа Керу и доктора Бонантейля, полицейские власти убедились в том, что это был действительно виконт Губерт де Ружетер, обвиняемый, или, лучше сказать, подозреваемый в убийстве. Мы присутствовали при появлении полиции, намеревавшейся арестовать Губерта, но рука Всевышнего опередила суд человеческий. Вскоре предсмертная агония охватила несчастного, и все было кончено: Губерт умер. Но что стало с его жертвой?

XXXI

Вернемся в тот зловещий дом на улице Мон-Сени, к которому мы уже как-то приводили читателя. Около полуночи, через две недели после описанных нами событий, трое наших старых знакомых собрались в комнате над тем погребом, где хранилось сокровище. Куркодем и Блазиво, облокотившись на стол, внимательно слушали Мэри-Энн, которая, стоя напротив них, видимо, страшно волновалась.

— Я вам говорю, что, если Небеса не помогут нам, мы окончательно погибли.

— Да ты с ума сошла!

— Я с ума сошла? — разразилась она хохотом. — Говорю вам, на всех станциях железных дорог за нами следят, вся полиция на ногах. Я не могла выехать из Парижа…

— Напрасные тревоги!

— Говорю вам, нужно бежать, бежать, не теряя ни минуты, иначе нас схватят, и тогда вы сами знаете, что нас ожидает… Эшафот! — закончила она зловеще.

— Замолчишь ты, старая ведьма! — злобно проворчал Куркодем.

Блазиво встал и грубо сказал:

— Перестаньте! Да, без сомнения, мы допустили много неосторожностей. Когда можно пальцем дотронуться до крови, не нужно погружать в нее руку по локоть. Раз дело было сделано, следовало отправить туда же Ружетера и его голубку, тогда бы мы спали спокойно… Мэри-Энн, возможно, права.

— Значит, ты думаешь, надо удирать?

— Вероятно, да…

— И ты едешь с нами?

— Я? Никогда! Зачем мне бежать с вами? Я тут ни при чем. Я ссудил вас деньгами, получив векселя от господина, которого знаю только как дебитора. Я умываю руки.

— То есть ты бросаешь нас, потому что видишь, что придется иметь дело с полицией, — язвительно заметила Мэри-Энн.

— Бросаю? Ничуть… Я только отстраняюсь. Каждому по заслугам.

— Как бы не так! — воскликнула Мэри-Энн. — Вам, значит, мешок с деньгами, а мне — голову на плаху? Благодарю! Этого не будет! Если уж умирать, так с музыкой и всем вместе!

— Ах ты, мошенница! — закричал Куркодем. — Она ведь сделает как говорит, она нас выдаст!

Мэри-Энн отошла назад и, скрестив руки на груди, вызывающе посмотрела на Куркодема.

— Не нужно силы! — вмешался Блазиво. — Только шуму наделаем. Вот самое верное средство, — сказал он, вытаскивая нож из кармана.

При виде смертоносного оружия Мэри-Энн вздрогнула и онемела от ужаса. Но вдруг рука Блазиво, не причинив никому вреда, опустилась, и он сдавленным голосом спросил:

— Вы ничего не слышали?

— Да, что-то было, — ответил Куркодем, прислушиваясь. — Шаги с улицы. Должно быть, просто прохожие, — добавил он, стараясь казаться спокойным, хотя голос его дрожал.