Сто дней во власти безумия. Руандийский геноцид 1994 г. - [163]
Несмотря на печальный опыт Бисесеро, Тозэн вступил в активное сотрудничество с властями префектуры Гиконгоро, чтобы не допустить «проникновения» бойцов РПА. «Приблизительно 3 июля 1994 г., – свидетельствует Дезире Нгезахайо, бургомистр Карамы, – французы собрали срочное совещание всех бургомистров в сиротском приюте Гиконгоро. Им руководил полковник, имени которого я не помню. Полковник сказал, что французы будут сотрудничать с нами, чтобы обеспечить безопасность населения. Он добавил, что они не допустят проникновения инкотаньи в зону “Бирюзы”. И полковник показал нам карту, где указывались границы данной операции, а затем приказал оповестить об этом население, чтобы оно сделало все возможное и дало отпор инкотаньи. <…> Он поручил нам обязать местных жителей оставаться на блокпостах и осуществлять патрулирование. Он добавил, что для выявления инкотаньи есть три критерия. Первый – это проверка удостоверения личности. Речь шла, таким образом, чтобы искать тутси, как мы уже это делали прежде, когда мы убивали тех, кого находили. Второй способ – смотреть на плечи, чтобы увидеть, остались ли на них следы от переноски оружия. Третий – смотреть на ноги, потому что… инкотаньи носили сапоги, которые оставляли на них следы. Он сказал, что если мы найдем кого-нибудь, кто имеет такие признаки, нужно немедленно убить его без всякой видимости суда. <…> По окончании этого собрания мы отправились исполнять полученные от французов приказы. Мы усилили контроль на блокпостах и стали проверять беженцев, чтобы выяснить, не затесались ли среди них инкотаньи. Каждый раз, когда обнаруживались тутси, их немедленно убивали. Убийства продолжались, хотя официально французы говорили, что они находились там, чтобы спасать людей»[1776].
В ответ на эти действия французских военных эмиссар РПФ в Брюсселе предупредил: «Мы хотим избежать конфронтации, но если французы встанут между нами и убийцами, мы предвидим трудности»[1777], а представитель Фронта в ООН обратился с письмом к Бутросу-Гали, призвав СБ принять меры для скорейшего развертывания африканских контингентов МООНПР-2 и вывода сил «Бирюзы». «Французские войска, – утверждал он, – ныне вышли за рамки своего мандата и больше не нейтральны», поскольку оказывают военную поддержку руандийскому режиму[1778]. «Эта буферная зона создается, – заявил в Брюсселе 5 июля Твагирамунгу, – чтобы защитить убийц. Франция будет помогать и защищать тех, кто уничтожал тутси»[1779], а генеральный секретарь РПФ Рудасингва назвал идею ГЗБ «несостоятельной». «Мы будем сопротивляться <французам> подобно тому, как мы сопротивлялись им в прошлом», – сказал он в интервью Би-би-си[1780]. Ситуация накалялась. 5 июля Радио Мухабура сообщило о бомбардировке французскими военными самолетами позиций повстанцев, хотя и не уточнило, когда и где это произошло[1781]. Министерство обороны Франции категорически опровергло эту информацию[1782], а Леотар публично посоветовал повстанцам искать политические пути для достижения своих целей[1783].
Несмотря на воинственные заявления и на готовность французских военных дать отпор наступавшей РПА, вооруженный конфликт был невыгоден как Фронту, так и Парижу: он мог только помешать первому добиться полной победы и дискредитировать «гуманитарную миссию» и нейтралитет второго. Поэтому компромисс был единственным выходом из ситуации, и мостом к нему стало неформальное соглашение между Миттераном и Мусевени, достигнутое 1 июля.
Утром 4 июля политическое руководство Франции продолжало испытывать сильное беспокойство по поводу возможности реализации проекта ГЗБ. Перед заседанием правительства в узком составе, назначенным на этот день, Министерство обороны и Министерство иностранных дел подготовили меморандум[1784], в котором фиксировались три основных вызова, с которыми сталкивались французские войска в Руанде:
1. «Возрастающие риски конфронтации с наступающими частями Фронта.
2. Приближение к расположению наших войск подразделений ВСР, которые питают надежду, что мы сможем вмешаться и оказать поддержку правительственным силам.
3. Усиливающиеся волны перемещенных лиц с востока из зон боев».
Боязнь военного конфликта с РПА была настолько велика, что авторы меморандума даже рассматривали возможность отхода французов из Гиконгоро, места самой крупной концентрации беженцев, и сокращение территории ГЗБ, что, по их словам, «без сомнения, устранило бы на короткое время опасность столкновения с наступающими частями РПФ», хотя в конечном итоге они все же не рекомендовали предпринимать такой шаг. Определяя «условия действий» в ГЗБ, авторы также попытались максимально снизить риск военной конфронтации с ВСР и РПА, введя запрет на проникновение в зону любых вооруженных групп, в том числе и милиции, и требуя не допускать ее превращения в базу военных операций для ВСР. Поэтому разработанные «правила поведения» разрешали французским подразделениям использовать силу «по отношению к вооруженным элементам, пытающимся проникнуть в зону либо прямо угрожающим безопасности населения или войскам внутри зоны», хотя авторы меморандума и не рекомендовали проводить разоружение частей ВСР и милиции, находящихся внутри ГЗБ на том основании, что
