Сто дней во власти безумия. Руандийский геноцид 1994 г. - [161]
Инцидент в Бутаре предельно резко поставил перед Парижем вопрос – что делать в условиях наступления РПА, которое не встречало реального сопротивления со стороны ВСР. 2 июля Ланксад представил руководству страны докладную записку[1747], в которой в мрачных тонах изобразил сложившуюся ситуацию и намерения РПФ: «Согласно собранным свидетельствам, – утверждал он, – продвижение РПФ сопровождается тяжелыми репрессиями, сравнимыми, несомненно, с теми, которые зафиксированы в правительственной зоне (курсив мой – И. К.), и вынуждающими бежать население хуту, которое в массовом порядке устремляется на запад и юг страны. Контакты с РПФ через генерала Даллэра… позволяют ясно увидеть, что РПФ намеревается продолжать свое наступление до границ Бурунди и Заира». Исходя из этого, Ланксад предложил два возможных варианта действий:
«Вариант № 1: отступать по мере продвижения РПФ, избегая любого столкновения, как мы это сделали в Бутаре. Как только РПФ поймет <нашу тактику>, это вдохновит его на продолжение <своих действий>. Тогда нашим подразделениям придется поэтапно снимать защиту лагерей беженцев, пытаясь предотвращать любую попытку резни до того, как РПФ установит контроль над этими зонами.
Этот вариант имеет то преимущество, что позволяет избежать любого военного столкновения с РПФ, но он в конечном итоге ведет к полному отступлению наших сил в Заир. Тогда они не смогут больше выполнять миссии по защите, которые им были поручены.
Вариант № 2: <резолюцией> Совета Безопасности определить границу охраняемой гуманитарной зоны, исходя из наших предложений… РПФ будет ясно сказано, что его военные подразделения не должны туда проникать, и мы сможем осуществлять там защиту различных групп населения. <…>
Выбор этого варианта несет риск вооруженного столкновения с РПФ, если он не будет уважать решения, принятые Объединенными Нациями. Можно, однако, надеяться, что декларирование нашей решимости должно закономерно ограничить этот риск.
Политически решение о создании защищенной зоны должно было бы, без сомнения, сопровождаться ясным указанием, что Временное правительство, отступившее в Гисеньи, больше не является официальным представителем страны» (курсив мой. – И. К.).
Сам адмирал решительно выступил за вариант № 2, и его поддержали ведущие члены правительства – премьер-министр, министры обороны и иностранных дел. В тот же день Кэ д’Орсэ поручил Мериме срочно связаться с Бутросом-Гали и, сославшись на «продвижение сил РПФ и вызываемые им массовые передвижения населения», выяснить его позицию относительно создания «гуманитарной зоны безопасности» (ГЗБ), а в случае поддержки им этой идеи добиться с его помощью принятия соответствующей резолюции СБ[1748].
Париж первоначально планировал включить в ГЗБ всю территорию, находившуюся под контролем ВСР, но затем отказался от этого намерения. По словам представителя французского правительства, «гуманитарная зона не должна стать анклавом хуту»[1749]. Было решено не распространять ее на северо-западную Руанду, довольствовавшись юго-западным регионом – «многоугольником, включающим префектуры Чьянгугу, Гиконгоро и южную половину Кибуйе», где находилось «максимальное число мест скопления перемещенных лиц»[1750]. Вечером 3 июня Жюппэ сообщил, выступая на канале «Франс-2», что она будет охватывать Чьянгугу, Гиконгоро и всю префектуру Кибуйе[1751]. Бутрос-Гали одобрил французскую инициативу, в том числе и предложенный вариант ее границ[1752]. Ее также поддержали франкофонные страны Африки[1753]. Реакция других государств была смешанной. В СБ основные сомнения по поводу французского проекта были связаны с подозрениями, что он преследует цель «блокировать продвижение РПФ» и защиту виновников геноцида[1754].
Что же касается Временного правительства и командования ВСР, то оно отнеслось к новой инициативе Парижа «с большой сдержанностью». Лидеры режима были разочарованы тем, что в ГБЗ не будет включена вся правительственная зона, которая могла бы стать «неуязвимой для РПФ»
