Стинг. Сломанная музыка. Автобиография - [41]

Шум на фабрике стоит страшный, и разговаривать там практически невозможно. Я наблюдаю лишь движение зеленой фасоли по конвейеру, и вскоре мне начинает казаться, что у меня галлюцинации: я представляю себе батальоны идущих в бой, марширующих насекомых. Я кажусь себе самой смертью, сметающей насекомых граблями. Это единственное развлечение, кроме, конечно, мыслей о сексе с Меган и уверенности, что после этого ада у меня хватит денег на бас Fender Precision, о котором я так мечтаю.

Я положил глаз на этот подержанный Fender в музыкальном магазине Barratt’s в Ньюкасле еще в начале весеннего семестра. Это искусный инструмент, сделанный в 1960-х, с потертостями на грифе между третьим и пятым ладами. Лак пошел трещинами и истерся, а краска во многих местах исчезла. Рядом с новыми инструментами в магазине этот бас кажется побитым жизнью сиротой, и именно это мне в нем нравится. Я совершенно не хочу новый, мне нужен инструмент с историей, которая читается в каждой вмятине и царапине. Я пытаюсь представить себе, сколько музыки на нем сыграли, как выглядели музыканты, державшие его в руках, и о чем они думали, играя на нем день за днем, выступление за выступлением на той или иной площадке. О чем мечтали все эти люди, насколько им удалось осуществить свои мечты? Почему они продали инструмент и при каких обстоятельствах? Никто в магазине этого не помнит, но я уверен, что смогу продолжить историю инструмента там, где она оборвалась, и придумаю новое славное будущее, на которое прошлое только намекало.

Я возвращаюсь в Ньюкасл за неделю до начала новой четверти. Меган остается в Лидсе в доме своих родителей. Добравшись до дома, я с ужасом вижу на кухне мать и Дебору.

Мы не виделись с Деборой почти год. Я понятия не имею, какой план у моей матери, и сомневаюсь в том, что у нее вообще есть какой-либо план. Мама организовала эту встречу, судя по всему, в качестве плохо продуманного, спонтанного романтического жеста, родившегося в ее воображении после просмотра старых кинофильмов. Тех самых фильмов, которые мы с ней вместе смотрели дождливыми выходными. Всего того, что подпитывало ее любовь к напыщенной сентиментальности и банальным хеппи-эндам. Она не в состоянии избавиться ни от своих, ни от моих эмоциональных привязанностей. Мама превращается в специалиста по решению любовных драм, врача по вопросам разбитых сердец, человека, способствующего и соединяющего. Несмотря на то что она желает всем добра, ее вмешательство не приведет ни к чему хорошему. Я начинаю думать, не стремится ли она бессознательно сблизить нас с Деборой, поставив меня на свое место, то есть в состояние, зависшее между любовью и долгом, практичностью и идеализированными отношениями. Мы никогда не обсуждали с мамой ее собственное состояние. К тому же ни один из нас не обладает вербальными способностями, у нас нет общего языка, способного выразить всю запутанность ситуации, у нас нет общего багажа книг, который мог бы проиллюстрировать параллели и специфические черты наших жизней. Такое ощущение, что я должен стать ею, чтобы понять свою собственную мать. Мы словно персонажи примитивного кукольного и очень дурацкого представления, этакой таинственной пьесы без автора.

И вот сейчас бывшие любовники вновь соединились, и моя мама прекрасно знает, что на меня действует тот же сентиментальный и детский набор слов.

Вполне возможно, что корни проблемы уходят в скудный словарный запас. Слово «любовь» кажется недостаточным для описания концепции с такими сложными оттенками, формами, а также степенью интенсивности. У эскимосов существует двадцать разных слов для обозначения снега, потому что они живут в местах, в которых разница между разными видами снега имеет принципиально важное значение, следовательно, наличие разных слов призвано отражать эту важность. А мы отдаем столько времени, сил и энергии, думая о любви, любя, будучи любимыми, стремясь к любви, живя ради любви и умирая во имя любви, и имеем всего лишь одно короткое и прозаичное слово, не намного более эффективное и описательное, чем слово еб. аться, для того чтобы выразить чудесное и удивительное разнообразие вариаций сексуально-полового общения. Ситуация похожа на ту, как если бы городской житель попал в джунгли и использовал бы слово «деревья» для описания разнообразной растительности. В джунглях есть растения, которые можно потреблять в пищу, которые лечат и которые могут убить, поэтому чем быстрее городской житель разберется с точным названием растений, тем лучше для него.

Но так как я позволил, чтобы всю эту революцию эмоций остановил мелкий и пресный поток вод поп-культуры, единственное, что мне остается, это воздеть к небу мои руки неандертальца и скрипеть зубами. Что я могу поделать, если Дебора следует всем указаниям режиссера и выглядит потрясающе, как кинозвезда? Не хватает только звука скрипок, но слезы все равно льются из глаз, и вот уже Дебора в моих объятиях, моя мама плачет, и ничем хорошим для меня это не закончится. Из-за неожиданного вмешательства мамы мне приходится еще раз расстаться с Деборой, и сделать это во второй раз оказывается еще сложнее, чем в первый, хоть я и уверен, что люблю Меган, а Меган любит меня.