Стинг. Сломанная музыка. Автобиография - [35]

«Сорок пенсов, джентльмены», – произносит бармен Кен.

«А ты знаешь каких-нибудь барабанщиков?» – спрашивает меня Джерри, хлопает себя по карманам в поисках денег и делает вид, что их не находит.

«Да, знаю», – отвечаю я и протягиваю руку за своим пивом.

Я не хочу напоминать Джерри, что он предложил заплатить за меня.

«Я играю с парнем, которого зовут Пол Эллиот. У него установка фирмы Slingerland».

Джерри кивает со знаем дела, и мы начинаем прихлебывать теплое пиво.

«У него есть свой микроавтобус», – добавляю я, стараясь звучать как настоящий профессионал. Джерри, который до этого вел себя как настоящий Мистер Сама Крутизна, фонтанирует пивом изо рта, словно распыляет его из баллончика.

«Да ладно?! Микроавтобус? А он не хочет начать играть в группе?»

«В какой еще группе?»

«У нас в колледже есть группа. Нам нужен барабанщик».

«Я думаю, что он бы очень хотел. Но ты же не знаешь, как он играет. Ты не хочешь его сперва послушать?»

«Но у него же есть микроавтобус, верно?»

«А, ну это да».

Тут я вижу, что парень явно себе на уме. Со своей стороны, Джерри понимает, что показал себя слишком корыстолюбивым и материалистичным, поэтому пытается сделать так, чтобы и у меня был какой-то интерес.

«Да, и мне нужен другой басист».

«А чем тебя не устраивает старый?»

«Да устраивает, только у него нет приятеля-барабанщика с микроавтобусом».

Мы начинаем громко ржать.

Потом мы долго говорим о музыке, что нравится, а что – нет. Говорим до тех пор, пока нас в районе полуночи не выгоняют из бара. Мы продолжаем разговор по пути в квартиру Джерри в Джесмонде на северо-востоке города – в богемном районе, где живет много студентов и есть масса странных пабов. Джерри снимает квартиру вместе со скрипачом по имени Брайан, братом известного в наших местах фолк-музыканта Джони Хэндла, который потом создаст группу Killingworth Sword Dancers. Брайан называет Джерри «джазистом» – по-доброму, но все-таки слегка пренебрежительно.

Их квартира находится в доме викторианской эпохи. В комнатах бардак: повсюду немытые тарелки, чашки из-под кофе, окурки, пустые пивные бутылки, грязное белье, зачитанные и растрепанные книги в мягких переплетах и пластинки. Это типичная студенческая квартира: масса недоеденной еды, недописанных эссе, брошенных на полпути газет. Что-то среднее между трущобой и военным лагерем, из которого неорганизованных солдат нежданно-негаданно увели в бой.

Из-под горы книг и газет Джерри достает старый проигрыватель Dansette, просматривает ряд стоящих на полке пластинок, берет альбом Майлза Дэвиса Bitches Brew и вынимает винил из конверта. В квартире полный бардак, но я узнаю ритуальную медлительность его движений и аккуратность, с которой он ставит иголку на край крутящейся пластинки и потом откидывается на подушки с таким видом, будто только что дал мне сильнейший наркотик. Я слышал ранние работы Майлза, на которых трубач выступал в роли верховного жреца кул-джаза. Лично мне больше всего нравится его интерпретация Гершвина «Порги и Бесс», но вот альбом Bitches Brew я еще не слышал. Эта пластинка положила начало музыке фьюжн, соединившей базовые элементы рока с импровизацией и виртуозностью джаза. Альбом действительно гениальный, и следующий час я провожу, словно под действием сильнейшего наркотика.

Спустя много лет я впервые встретился с Майлзом Дэвисом. Меня приглашают в студию в Нью-Йорке, в которой он записывается. Где-то незадолго до этого я ангажирую для своего проекта гитариста Дэррила Джонса, который раньше играл с Майлзом. Джонс становится членом моей группы Blue Turtles, и именно он приводит меня к Майлзу.

Великий музыкант окинул меня взглядом.

«Стинг, значит?»

«Да, сэр», – ответил я.

«Стинг, – повторил Майлз, словно набирая в рот слюну, чтобы смачно сплюнуть, – у тебя самая ох. енно большая голова в мире».

Эти слова он произнес зловещим шепотом.

Сказать, что я был потрясен, значит не сказать ничего.

«В смысле, ты о чем, Майлз?»

«Видел тебя, бл. дь, в кино, твоя голова, сука, на весь экран была».

Я не знал, какой именно фильм с моим участием он видел. Ответ Майлза вызвал смешки среди находившихся в студии людей. Смеялись все, кроме меня. Я чувствовал себя неудобно, более того, ощущал, что он на меня наезжает совершенно без повода.

«Так вот, Стинг, – Майлз снова, перекатывая слюну во рту, – по-французски говоришь?»

«Да», – с опаской отвечаю я.

Он передает мне листок, на котором написаны права лица, подозреваемого в совершении преступления, которыми оно обладает при задержании и которые ему должны быть разъяснены при аресте до начала допроса. «Все, что вы скажете, может быть использовано против вас…» – и так далее.

Я не настолько хорошо говорю по-французски, но великий Майлз Дэвис дал мне задание, и я не хочу облажаться.

«Сколько у меня есть времени?»

«Минут пять», – отвечает он.

«О’кей».

Я в панике. Бегу на стойку ресепшен студии звукозаписи и прошу разрешения воспользоваться телефоном. Набираю номер своей лондонской квартиры, моля бога о том, чтобы Труди оказалась дома. Она прекрасно говорит по-французски.

Отвечает моя экономка.

«Нет, она ушла в индийский ресторан Bullock Cart в Вестборн-Гроув».