Стихотворения. Поэмы - [24]

Армейский сапожник холодный

Сидит за работой на пне.

Сидит без ремня, без пилотки,

Орудует в поте лица.

В коленях — сапог на колодке,

Другой — на ноге у бойца.

И нянчит и лечит сапожник

Сапог, что заляпан такой

Немыслимой грязью дорожной,

Окопной, болотной, лесной,—

Не взять его, кажется, в руки,

А доктору все нипочем,

Катает согласно науке

Да двигает лихо плечом.

Да щурится важно и хмуро,

Как знающий цену себе.

И с лихостью важной окурок

Висит у него на губе.

Все точно, движенья по счету,

Удар — где такой, где сякой.

И смотрит боец за работой

С одною разутой ногой.

Он хочет, чтоб было получше

Сработано, чтоб в аккурат.

И скоро сапог он получит,

И топай обратно, солдат.

Кто знает, — казенной подковки,

Подбитой по форме под низ,

Достанет ему до Сычевки,

А может, до старых границ.

А может быть, думою сходной

Он занят, а может — и нет.

И пахнет от кухни походной,

Как в мирное время, обед.

И в сторону гулкой, недальней

Пальбы — перелет, недолет,—

Неспешно и как бы похвально

Кивает сапожник:

— Дает?

— Дает, — отзывается здраво

Боец. И не смотрит. Война.

Налево война и направо.

Война поперек всей державы,

Давно не в новинку она.

У Волги, у рек и речушек,

У горных приморских дорог.

У северных хвойных опушек

Теснится колесами пушек,

Мильонами грязных сапог.

Наломано столько железа,

Напорчено столько земли

И столько повалено леса,

Как будто столетья прошли.

А сколько разрушено крова,

Погублено жизни самой.

Иной — и живой и здоровый,—

Куда он вернется домой?

Найдет ли окошко родное,

Куда постучаться в ночи?

Все — прахом, все — пеплом-золою.

Сынишка сидит сиротою

С немецкой гармошкой губною

На чьей-то холодной печи.

Поник журавель у колодца,

И некому воду носить.

И что еще встретить придется —

Само не пройдет, не сотрется,—

За все это надо спросить…

Привстали, серьезные оба.

— Кури.

— Ну давай, закурю.

— Великое дело, брат, обувь.

— Молчи, я и то говорю.—

Беседа идет, не беседа,

Стоят они, курят вдвоем.

— Шагай, брат, теперь до победы.

Не хватит — еще подобьем.

— Спасибо. — И словно бы другу,

Который его провожал,

Товарищ товарищу руку

Внезапно и крепко пожал.

В час добрый. Что будет — то будет.

Бывало! Не стать привыкать!..

Родные великие люди.

Россия, родимая мать!

1942

«Ветром, что ли, подунуло…»

Ветром, что ли, подунуло

С тех печальных полей,—

Что там с ней, как подумаю,

Стороною моей!

С тою русской сторонкою,

Захолустной, лесной,

Незавидной, негромкою,

А навеки родной.

Неужели там по небу

Тучки помнят свой шлях?

Неужели там что-нибудь

Зеленеет в полях?

На гнездовья те самые

За Днепром, за Десной

Снова птицы из-за моря

Прилетели весной?

И под небом ограбленной,

Оскорбленной земли

Уцелевшие яблони —

Срок пришел — расцвели?

Люди счетом уменьшены,

Молча дышат, живут.

И мужей своих женщины

Неужели не ждут?

И что было — оплакано,—

Смыло начисто след?

И как будто, что так оно,

И похоже… А — нет!..

1943

Ноябрь

В лесу заметней стала елка,

Он прибран засветло и пуст.

И, оголенный, как метелка,

Забитый грязью у проселка,

Обдутый изморозью золкой,

Дрожит, свистит лозовый куст.

1943

Со слов старушки

Не давали покоя они петуху,

Ловят по двору, бегают, слышу,

И загнали куда-то его под стреху,

И стреляли в беднягу сквозь крышу.

Но, как видно, и он не дурак был, петух,

Помирать-то живому не сладко.

Под стрехой, где сидел, затаил себе дух

И подслушивал — что тут — украдкой.

И как только учуял, что наша взяла,

Встрепенулся, под стать человеку,

И на крышу вскочил — как ударит в крыла:

— Ку-ка-реку! Ура! Кукареку!

1943

Награда

Два года покоя не зная

И тайной по-бабьи томясь,

Она берегла это знамя,

Советскую прятала власть.

Скрывала его одиноко,

Закутав отрезком холста,

В тревоге от срока до срока

Меняя места.

И в день, как опять задрожала

Земля от пальбы у села.

Тот сверток она из пожара

Спасла.

И полк под спасенное знамя

Весь новый, с иголочки, встал.

И с орденом «Красное Знамя»

Поздравил ее генерал.

Смутилась до крайности баба,

Увидев такие дела:

— Мне телочку дали хотя бы,

И то б я довольна была…

1943

Две строчки

Из записной потертой книжки

Две строчки о бойце-парнишке,

Что был в сороковом году

Убит в Финляндии на льду.

Лежало как-то неумело

По-детски маленькое тело.

Шинель ко льду мороз прижал,

Далеко шапка отлетела.

Казалось, мальчик не лежал,

А все еще бегом бежал,

Да лед за полу придержал…

Среди большой войны жестокой,

С чего — ума не приложу, —

Мне жалко той судьбы далекой,

Как будто мертвый, одинокий,

Как будто это я лежу,

Примерзший, маленький, убитый

На той войне не знаменитой,

Забытый, маленький, лежу.

1943

«Когда пройдешь путем колонн…»

Когда пройдешь путем колонн

В жару, и в дождь, и в снег,

Тогда поймешь,

Как сладок сон,

Как радостен ночлег.

Когда путем войны пройдешь,

Еще поймешь порой,

Как хлеб хорош

И как хорош

Глоток воды сырой.

Когда пройдешь таким путем

Не день, не два, солдат,

Еще поймешь,

Как дорог дом,

Как отчий угол свят.

Когда — науку всех наук —

В бою постигнешь бой,

Еще поймешь,

Как дорог друг,

Как дорог каждый свой.

И про отвагу, долг и честь

Не будешь зря твердить.

Они в тебе,

Какой ты есть,

Каким лишь можешь быть.

Таким, с которым, коль дружить

И дружбы не терять,

Как говорится —

Можно жить

И можно умирать.

1943

У славной могилы

Нам памятна каждая пядь

И каждая наша примета

Земли, где пришлось отступать

В пыли сорок первого лета.