Стихотворения. Поэмы - [19]

Отяжелела и на край

Всем полем подалась к дороге,

Нависнула — хоть подпирай.

Знать, колос, туго начиненный,

Четырехгранный, золотой,

Устал держать пуды, вагоны,

Составы хлеба над землей.

1939

Дед Данила в лес идет

Неизменная примета,

Что самой зиме черед,—

В шубу, в валенки одетый,

Дед Данила в лес идет.

Ходит по лесу тропою,

Ищет понизу на глаз:

Что ни самое кривое,

То ему и в самый раз.

Подыскать дубок с коленцем,

Почуднее что-нибудь,

Ловко вырубить поленце,

Прихватить — и дальше в путь.

Дело будто бы простое,

Но недаром говорят:

Как пойдешь искать прямое —

То кривое все подряд,

А пойдешь искать кривое —

Все прямое аккурат.

Нарубил дубья Данила

Добрый на зиму запас,

Чтобы чем заняться было

В долгий вечер, в поздний час.

Не прошел большой науки,

Плотник — все же не столяр,

Но от скуки — на все руки,

Чтоб верстак не зря стоял.

Чуть нужда — к Даниле сразу

Конюх, сторож, кладовщик.

Крюк ли, обруч — нет отказу,

Санки, грабли — рад старик.

Ничего не жаль Даниле —

И запаслив и не скуп.

Только любит, чтоб спросили

У него про клен и дуб.

До того Даниле любо

Вновь подробно изложить,

Что нельзя, мол, жить без дуба,

А без клена можно жить;

Что не может клен для сруба

Так, как дуб, столбом служить.

Что береза — клену впору —

Тот же слой и тот же цвет.

Но не может быть и спору,

Что замены дубу нет.

Дуб — один. На то и слово:

Царь дерев. Про то и речь.

Правда, лист хорош кленовый —

Хлеб сажать хозяйке в печь.

И давно ли это было —

Год назад, не то вчера —

Так не так, а деду мило

Вспомнить эти вечера.

Ходит он неутомимый,

И желательно ему,

Чтоб и в нынешнюю зиму

Разговор вести любимый

За работою в дому.

Крепок дуб, могуча сила,

Но и дубу есть свой век.

Дубу, думает Данила,

А Данила — человек.

Ходит старый, гаснет трубка,

Остановка, что ни шаг.

Ходит, полы полушубка

Подоткнувши под кушак.

Лес притихнул. Редко-редко

Белка поверху стрельнет,

Да под ней качнется ветка,

Лист последний упадет.

И как будто в сон склонило.

День к концу. Пора назад.

Вышел из лесу Данила —

Мухи белые летят.

С рукава снежинку сдунул.

Что-то ноша тяжела.

«Вот зима пришла, — подумал,

Постоял. — За мной пришла».

Час придет — и вот он сляжет

И помрет. Ну что ж! Устал.

И, наверно, кто-то скажет:

— Дед Данила дуба дал.

Шутка издавна известна.

Шутка — шуткой. А дубье

Нарубил — неси до места.

Дослужи, Данила, честно,

Дальше дело не твое.

1939

Поездка в Загорье

Сразу радугу вскинув,

Сбавив солнечный жар,

Дружный дождь за машиной

Три версты пробежал

И скатился на запад,

Лишь донес до лица

Грустный памятный запах

Молодого сенца.

И повеяло летом,

Давней, давней порой,

Детством, прожитым где-то,

Где-то здесь, за горой.

Я смотрю, вспоминаю

Близ родного угла,

Где тут что: где какая

В поле стежка была,

Где дорожка…

А ныне

Тут на каждой версте

И дороги иные,

И приметы не те.

Что земли перерыто,

Что лесов полегло,

Что границ позабыто,

Что воды утекло!..

Здравствуй, здравствуй, родная

Сторона!

Сколько раз

Пережил я заране

Этот день, этот час…

Не с нужды, как бывало,—

Мир нам не был чужим,—

Не с котомкой по шпалам

В отчий край мы спешим

Издалека.

А все же —

Вдруг меняется речь,

Голос твой, и не можешь

Папиросу зажечь.

Куры кинулись к тыну,

Где-то дверь отперлась.

Ребятишки машину

Оцепляют тотчас.

Двор. Над липой кудлатой

Гомон пчел и шмелей,

— Что ж, присядем, ребята,

Говорите, кто чей?..

Не имел на заметке

И не брал я в расчет,

Что мои однолетки —

Нынче взрослый народ.

И едва ль не впервые

Ощутил я в душе,

Что не мы молодые,

А другие уже.

Сколько белого цвета

С липы смыло дождем.

Лето, полное лето,

Не весна под окном.

Тень от хаты косая

Отмечает полдня.

Слышу, крикнули:

— Саня! —

Вздрогнул, нет, — не меня.

И друзей моих дети

Вряд ли знают о том,

Что под именем этим

Бегал я босиком.

Вот и дворик и лето,

Но все кажется мне,

Что Загорье не это,

А в другой стороне…

Я окликнул не сразу

Старика одного.

Вижу, будто бы Лазарь.

— Лазарь!

— Я за него…

Присмотрелся — и верно:

Сед, посыпан золой

Лазарь, песенник первый,

Шут и бабник былой.

Грустен. — Что ж, мое дело,

Годы гнут, как медведь.

Стар. А сколько успело

Стариков помереть…

Но подходят, встречают

На подворье меня,

Окружают сельчане,

Земляки и родня.

И знакомые лица,

И забытые тут.

— Ну-ка, что там в столице.

Как там наши живут?

Ни большого смущенья,

Ни пустой суеты,

Только вздох в заключенье:

— Вот приехал и ты…

Знают: пусть и покинул

Не на шутку ты нас,

А в родную краину,

Врешь, заедешь хоть раз…

Все Загорье готово

Час и два простоять,

Что ни речь, что ни слово —

То про наших опять.

За недолгие сроки

Здесь прошли-пролегли

Все большие дороги,

Что лежали вдали.

И велик да не страшен

Белый свет никому.

Всюду наши да наши,

Как в родимом дому.

Наши вверх по науке,

Наши в дело идут.

Наших жителей внуки

Только где не растут!

Подрастут ребятишки,

Срок пришел — разбрелись.

Будут знать понаслышке,

Где отцы родились.

И как возраст настанет

Вот такой же, как мой,

Их, наверно, потянет

Не в Загорье домой.

Да, просторно на свете

От крыльца до Москвы.

Время, время, как ветер,

Шапку рвет с головы…

— Что ж, мы, добрые люди, —

Ахнул Лазарь в конце,—

Что ж, мы так-таки будем

И сидеть на крыльце?

И к Петровне, соседке,

В хату просит народ.

И уже на загнетке

Сковородка поет.

Чайник звякает крышкой,

Настежь хата сама.

Две литровки под мышкой

Молча вносит Кузьма.

Наш Кузьма неприметный,