Стихотворения. Поэмы - [16]

Он видит быка, золотого Ерему,

короткие, толстые бычьи рога,

он слышит мычанье, подобное грому,

и видимость эта ему дорога.

Красавец, громадина, господи боже,

он куплен недавно — породистый бык,

наверно не знаешь, но, кажется, всё же

он в стаде, по-видимому, приобык.

Закроешь глаза — багровеет метелка

длиной в полсажени тугого хвоста,

а в жены быку предназначена телка —

красива, пышна, но по-бабьи проста.

И вот председателя красит улыбка —

неловкая штука, смешна и груба…

Вернее — недолго, как мелкая рыбка,

на воздухе нижняя бьется губа.

И он выпрямляет усталую спину,

сопя переводит взволнованный дух —

он знает скотину, он любит скотину

постольку, поскольку он бывший пастух.

Дорога мертва. За полями и лесом

легко возникает лиловая тьма…

Она толстокожим покроет навесом

полмира, покрытая мраком сама.

И дальше нельзя. Непредвиденный

   случай —

он сходит на землю, вонзая следы.

Он путника гонит громоздкою тучей

и хлестким жгутом воспаленной воды.

Гроза. Оставаться под небом не место —

гляди, председатель, грохочет кругом,

и пышная пыль, превращенная в тесто,

кипит под протертым твоим сапогом.

Прикрытье — не радость. Скорее

   до дому —

он гонит корявые ноги вперед,

навстречу быку, сельсовету и грому,

он прет по пословице: бог разберет.

Слепит мирозданья обычная подлость,

и сумрак восходит, дремуч и зловещ.

Идет председатель, мурлыкая под нос,

что дождь — обязательно мокрая вещь.

Бормочет любовно касательно мокрых

явлений природы безумной, пустой…

Но далее песня навстречу и окрик,

и словно бы просьба: приятель, постой!..

Два парня походкой тугой и неловкой,

ныряя и боком, идут из дождя;

один говорит с непонятной издевкой,

что я узнаю дорогого вождя.

— Змеиное семя, зараза, попался,

ты нашему делу стоишь поперек…

Гроза. Председатель тогда из-под пальца

в кармане еще выпускает курок.

— Давно мы тебя, непотребного, ищем…

И парень храпит, за железо берясь.

Вода обалделая по топорищам

бежит, и клокочет, и падает в грязь.

Как молния, грянула высшая мера,

клюют по пистонам литые курки,

и шлет председатель из револьвера

за каплею каплю с левой руки.

Гроза. Изнуряющий, сладостный плен мой,

кипящие капли свинцовой воды, —

греми по вселенной, лети по вселенной

повсюду, как знамя, вонзая следы.

И это не красное слово, не поза —

и дремлют до времени капли свинца,

идет до конца председатель колхоза,

по нашей планете идет до конца.

Июнь 1932

Песня о встречном

Нас утро встречает прохладой,

Нас ветром встречает река.

Кудрявая, что ж ты не рада

Весёлому пенью гудка?

Не спи, вставай, кудрявая!

В цехах звеня,

Страна встает со славою

На встречу дня.

И радость поет, не скончая,

И песня навстречу идет,

И люди смеются, встречая,

И встречное солнце встает.

Горячее и бравое,

Бодрит меня.

Страна встает со славою

На встречу дня.

Бригада нас встретит работой.

И ты улыбнешься друзьям,

С которыми труд и забота,

И встречный, и жизнь —

   пополам.

За Нарвскою заставою,

В громах, в огнях.

Страна встает со славою

На встречу дня.

И с ней до победного края

Ты, молодость наша, пройдешь,

Покуда не выйдет вторая

Навстречу тебе молодежь.

И в жизнь вбежит оравою,

Отцов сменя.

Страна встает со славою

На встречу дня.

…И радость никак не запрятать,

Когда барабанщики бьют:

За нами идут октябрята,

Картавые песни поют.

Отважные, картавые,

Идут, звеня.

Страна встает со славою

На встречу дня!

Такою прекрасною речью

О правде своей заяви.

Мы жизни выходим навстречу,

Навстречу труду и любви!

Любить грешно ль, кудрявая,

Когда, звеня,

Страна встает со славою

На встречу дня.

1932

Интернациональная

Ребята, на ходу — как мы были

   в плену —

немного о войне поговорим…

В двадцатом году

шел взвод на войну,

а взводным вашим Вася Головин.

Ать, два…

И братва басила —

бас не изъян:

— Да здравствует Россия,

Советская Россия,

Россия рабочих и крестьян!

В ближайшем бою к нам идет офицер

(англичане занимают край),

и томми нас берут на прицел.

Офицер говорит: Олл райт…

Ать, два…

Это смерти сила

грозит друзьям,

но — здравствует Россия,

Советская Россия,

Россия рабочих и крестьян!

Стояли мы под дулами —

не охали, не ахали,

но выступает Вася Головин:

— Ведь мы такие ж пахари,

как вы, такие ж пахари,

давайте о земле поговорим.

Ать, два…

Про самое, про это, —

буржуй, замри, —

да здравствует планета,

да здравствует планета,

планета наша, полная земли!

Теперь про офицера я…

Каким он ходит пупсиком —

понятно, что с работой незнаком.

Которые тут пахари —

ударь его по усикам

мозолями набитым кулаком.

Ать, два…

Хорошее братание

совсем не изъян —

да здравствует Британия,

да здравствует Британия,

Британия рабочих и крестьян!

Офицера пухлого берут на бас,

и в нашу пользу кончен спор.

Мозоли переводчики промежду нас —

помогают вести разговор.

Ать, два…

Нас томми живо поняли —

и песни по кустам…

А как насчет Японии?

Да здравствует Япония,

Япония рабочих и крестьян!

Ребята, ну…

Как мы шли на войну,

говори — полыхает закат…

Как мы песню одну,

настоящую одну

запевали на всех языках.

Ать, два…

Про одно про это

ори друзьям:

Да здравствует планета,

да здравствует планета,

планета рабочих и крестьян!

1932

Комсомольская краснофлотская

Ночь идет, ребята,

звезды встали в ряд,

словно у Кронштадта

корабли стоят.

Синеет палуба — дорога скользкая,

качает здорово на корабле,

но юность легкая и комсомольская