Стихотворения - [28]

я говорю чисто.

ДУХИ И БУКВЫ

* * *

Уставясь на твою бабочку, на твой цветок,

как проситель — на орден, на пуговицу, на сапог,

боясь посмотреть начальнику прямо в зрачки…

Просителю — чинов, денег, дачу у реки,

мне же, Господи, грех просить — у меня

цветок, бабочка, сама середина дня…

* * *

Твое присутствие во мне меня —

ет все вовне и все во мне меняет,

и мнится: манит соловей меня,

и тополя меня осеменяют,

и облака — не облака, — дымы

от тех костров, где прошлое сгорело

и, выгорев дотла, осталось цело,

и эти двое на скамейке — мы.

* * *

Положа ландыш на нотную бумагу,

расшифрую каденцию соловья.

Соловей — растение: он впитывает влагу

и цветет,

соловей да ландыш — одна семья.

А я? А я, в тисках алфавита —

а — я, а мне сам брат — не брат,

речью, как пуповиной, обвита

и задушена.

Дарвин, Дарвин, хочу назад!

* * *

В хор, на хоры, в хоровод хорала,

гладить гласом нимбов чешую,

забывать, что для спасенья мало,

что "Тебе поем" Тебе пою.

Путь нетруден — не проси награды,

путь недолог, как от до до ля,

от вина — обратно к винограду,

от креста — до лунного ноля.

* * *

Благословляю вас, леса

вокруг облезлой колокольни.

Лесами больше небеса,

чем колокольнею, довольны,

тем более довольны птицы.

Эх, вот бы, пересилив страх,

и славословить, и молиться

не на коленях — на лесах!..

* * *

А может быть, биенье наших тел

рождает звук, который нам не слышен,

но слышен там, на облаках и выше,

но слышен тем, кому уже не слышен

обычный звук… А может, Он хотел

проверить нас на слух: целы? без трещин?

А может быть, Он бьет мужчин о женщин

дл этого?

* * *

Ты сам себе лестница — ноги прочнее упри,

ползи лабиринтом желудка, по ребрам взбегай,

гортанью подброшен, смотри не сорвись с языка,

с ресниц не скатись, только путом на лбу проступай

и волосы рви. Ибо лестница коротка.

* * *

О самый музыкальный на этом свете народ,

чьи буквы так мало отличаются от нот,

что — справа налево — я их могла бы спеть

той четвертью крови, которой порою треть,

порой — половина, порою — из берегов —

носом ли, горлом… И расступается море веков

и водной траншеей идет ко мне Моисей

с Рахилью Григорьевной Лившиц, бабушкой Розой,

прамамой моей.

* * *

Духи и буквы. Последние — инициалы.

Всякое слово немного — аббревиатура.

Скажем, Х с В, где бы ни были, кажутся алыми,

в лампочках, с плохо спрятанной арматурой.

Я я читаю курсивом в любой гарнитуре,

в Ж угадаю Башмачкина любящий почерк.

Возле ГУЛАГа Голгофа — аббревиатура,

после ГУЛАГа любое тире — прочерк.

* * *

Если бы я знала морскую азбуку, я поняла бы,

о чем клен машет листьями

Если бы я знала азбуку глухонемых, я поняла бы,

о чем клен машет ветками

Если бы я знала азбуку Морзе, я поняла бы,

о чем долдонит соловей на ветке клена,

среди листьев

Если бы я все это поняла, я бы знала, зачем

нужна азбука Кирилла и Мефодия

Журнал "Звезда" 2005

* * *

Близости лунный мед…

Вот уж два года

лоно мое цветет,

но не дает плода.

Золото полных сот.

Сытых пчел свобода.

Вот: мед, он и есть плод,

когда столько меда.

* * *

Как нестерпимо жалит жалость

к себе! И плачешь на плече.

Мне столько музыки досталось,

что целый зал ушел ни с чем,

ушел несолоно хлебавши.

Плачь. Место есть на небесах

подле на поле боя павших

для захлебнувшихся в слезах.

* * *

Удержать и думать нечего,

только — приостановить:

утро дотянуть до вечера,

вечер за полночь продлить

и склониться к изголовию,

оставляя на потом

день — большое предисловие

к сказанному перед сном.

НАБРОСОК БРАЧНОГО КОНТРАКТА

А книги, если что, поделим так:

тебе — нечетные, мне — четные страницы

из тех, что мы друг другу вслух читали,

и поцелуем прерванное чтенье

возобновлялось полчаса спустя.

* * *

Не солнечнострунная лира,

увитая гроздьями роз,

но медленный труд ювелира —

огранка непролитых слез.

Не ради лучистости взгляда,

но чтобы совсем не пропасть…

И царскою будет награда —

возможность выплакаться всласть.

* * *

Память, дырявый мешок,

стольких бессонниц напасть!

Было ли ей хорошо

в час, когда я началась, —

маме? Вознесся ли дух

в апофеозе тепла?

Я состояла из двух

клеток. Но третью была.

* * *

Зачатая за Полярным кругом,

выношенная полярной ночью

назло черным вьюгам,

рвущим дыханье в клочья,

я родилась в столице —

не к славе ее вожделея,

но чтобы на свет появиться

там, где немного светлее.

* * *

Попытка не пытка.

Не пытка вторая попытка.

А третья попытка

изрядно похожа на пытку.

Четвертая — пытка.

А пятая пытка — попытка

внушить своему палачу,

что попытка — не пытка.

* * *

Вспомнить тебя, а не твои фотографии,

вспомнить себя, а не свои дневники, —

нет никакой надежды. Дитя орфографии,

сколько себя помню, живу от руки.

Стоит поверить руке — и не веришь зрению,

только слуху. Смогу ли судьбу упросить

выправить согласованья, склоненья, спряженья,

хоть немного синтаксис упростить?

* * *

Март на школьном дворе — серебро.

Сентябрь в больничном парке — золото.

Перебираю свое добро.

Примеряю. Выгляжу молодо.

Бриллиант, изумруд, сапфир

чистой совести. К тихой старости

примеряюсь. И миру мир

возвращаю в целости и сохранности.

* * *

Века закроются как веки,

сомкнутся веки как века,

и реки слез, и крови реки

свои затопят берега.

Какой мучительный избыток!

Как непривычно воскресать!

Но небеса совьются в свиток,

а значит, есть на чем писать.

Голоса" Арион" 2005, 1

Приватная помойка у забора,