Стихотворения - [26]

в ней души не чая.

* * *

Я на разлуки не сетую.

Разве в разлуках дело?

Выйдешь за сигаретами,

вернешься а я постарела.

Боже, какая жалкая,

тягостная пантомима!

Щелкнешь во тьме зажигалкою,

закуришь и я нелюбима.

* * *

А я сама судьбу пряду,

и не нужны помощницы.

У парки в аэропорту

конфисковали ножницы.

Упала спелая слеза

и задрожали плечики,

но таможенник ни аза

не знал по-древнегречески.

* * *

Мыло, веревка,

стул повесить носки.

Как-то неловко

подыхать от тоски.

Бездна беззвездна

и темно под водой.

Мне уже поздно

умирать молодой.

* * *

Убежит молоко черемухи,

и душа босиком убежит

по траве, и простятся промахи

ей за то, что не помнит обид,

и очнется мечта-заочница,

и раскроет свою тетрадь

И не то чтобы жить захочется,

но расхочется умирать.

* * *

День катился золотой,

в проточном воздухе реяли

между небом и землей

сигналы точного времени.

Материл коров пастух,

солнце ласкало нас, голеньких,

превращая в птичий пух

шерсть на предплечьях и голенях.

* * *

Обгорелой кожи катышки,

у соска засос москитаЕ

Одеянье Евы-матушки

словно на меня пошито.

Муравей залезет на спину,

стрекоза на копчик сядет

Запасаю лето на зиму.

Знаю: все равно не хватит.

* * *

Храм. Тропинка под откос.

Тихий омут, где

водомерка, как Христос,

ходит по воде,

где, невидимый в кустах,

Павел, Петр, Андрей,

от апостольства устав,

ловит пескарей.

* * *

В тюрьму не сесть, в долги не влезть,

себя не пережить

Спасибо, Господи, что есть

о чем тебя просить.

Сны не чисты, мечты пусты,

постыдна болтовня

Спасибо, Господи, что ты

не слушаешь меня.

ЖУРНАЛЬНЫЕ ПУБЛИКАЦИИ

В темноте босиком

* * *

Так писать, чтобы слипались страницы,

так писать, чтоб закрывались глаза,

так писать, чтобы читателю сниться,

чтобы к строчке прилипала оса

не для рифмы потому, что солодка,

не для ритма потому, что легка

и качается, как люлька, как лодка,

как гамак в сосновой роще, строка…

* * *

Проклятый двоечник, объяснить тебе,

что такое отрицательная шкала?

Приходишь за три часа до открытия,

а там уже очередь до угла,

часов на восемь. Да что я, спятила?

Как обречённо они стоят!

Кто последний? За мною пятеро.

Ада нет. Есть очередь в ад.

* * *

Глупая злоба дня,

суд человеческий…

Кто б перевёл меня

на древнегреческий стёртые письмена,

поздние выписки…

На арамейский, на

древнеегипетский.

* * *

Урок зазубрен, как клинок,

но страшен завтрашний экзамен.

Могу десятки тысястрок

прочесть с закрытыми глазами.

Окрасила карандаши

кровь перочинно-ножевая.

Раскрой зачётку, напиши:

живая.

* * *

Так не хотелось уезжать,

что все часы остановились,

так захотелось удержать

покоя солнечную милость,

что объявили забасто

диспетчеры авиалиний…

Остаться, стать ещё раз в сто

беспечней, ласковей, невинней.

* * *

Удружи, бубенчик, путнику

с безнадёжной подорожной!

Если жизнь идёт под музыку,

заблудиться невозможно.

Так, в фольклорной экспедиции,

в дебрях, в юности, секстетом

затянули Crucifixus и

вышли прямо к сельсовету.

* * *

Щи, котлеты, каша.

Полумёртвый час.

Неразлучность наша

разлучает нас.

Дважды подогреты

гречка, рис, пшено.

Где ты, где ты, где ты?

Слепое пятно.

* * *

Добыча горних руд,

запашка дольних нив…

Любовь тяжёлый труд.

Но ты трудолюбив.

Твоя молитва стон.

Твоя отчизна дым.

Твоя награда сон.

Но ты трудолюбим.

* * *

Хочется музыки,

как на войне.

Стражник при узнике

узник вдвойне.

Узник со стражником

стройно поют.

Страшная, страшная

музыка тут.

* * *

быстро закипают

медленно бегут

сразу остывают

долго высыхают

слабо щёки жгут

* * *

Налей ему, нагрей ему,

пойми и пожалей его…

Что снится Менделееву?

Таблица Менделеева.

Свяжи ему, спляши ему,

помягче уложи его…

Что снится одержимому?

Чем взять неудержимого?

* * *

В Лизином возрасте я родила Наташу.

В Наташином возрасте я родила Лизу.

Наташа и Лиза ещё никого не родили,

но я уже знаю: стихи не дети, а внуки.

* * *

Вёрстка, последние два листочка.

Прочее не моя забота.

Книга выходит, как замуж дочка

за идиота.

* * *

Чтоб войти, взорвал крыльцо

и сенцы спалил,

чтобы с пальца снять кольцо,

руку отрубил,

кинул на пол пальтецо,

навзничь повалил

и смотрел, смотрел в лицо,

и любил, любил…

* * *

Что он жуёт деловую бумагу?

Рукопись? Паспорт? Клочок дневника?

Трое в постели, считая собаку, баловня, неженку, друга, щенка.

Белое месиво вынув из пасти,

баловни, неженки, люди, дружки,

изнемогая от смеха и счастья,

гладим собаку в четыре руки.

* * *

Оставь надежду, мотылёк:

свеча тебя не любит.

Оставь надежду, светлячок:

звезда тебя не любит.

Оставь надежду, паучок:

пчела тебя не любит.

Оставь надежду, мужичок:

жена тебя не любит.

* * *

Как не знать бродягам, где

сердцу дом?

Там, где ходим в темноте

босиком,

там, где Чехова двенадцатый том,

не включая света, с полки берём,

а потом включаем тусклый ночник,

и в тайник цитату прячем в дневник…

Сколько чашек, полотенец и книг!

Как белеет в темноте черновик!

* * *

Не принимала в пионеры,

при всех срамила на собранье

комсорг по имени Венера

с овальным зеркальцем в кармане.

Зелиятдинова. Уродка коротконога, угревата,

кавалерийская походка…

Так нет же! зеркальце, помада!

* * *

Всё, что было летом,

снящимся весне,

что на свете этом

светом было мне,

всё, что будет сниться

мне на свете том,

может уместиться

под одним зонтом.

* * *

Родина-мать зовёт:

Вера, иди домой!

Родина-мать суёт

посох с пустой сумой

и говорит: вперёд,

первенец гадкий мой!

Космы. Щербатый рот.