Стихотворения - [17]

   «ударен,

Как бы мешком

   из-за угла»?

Иль мне

   сказать, что я татарин, —

Какая выгода

   была?

Иль — робок

   в поисках и пробах —

И — непростительна

   строка?

Да, я ж в поэзии —

   не промах!

Да, я ж

   властителен пока.

Под силу

   эта мне работа

На поле

   русского стиха!

Зачем

   придумывать мне что-то

Там,

   где и правда — неплоха?

1971

Подпись под фотографией

Мне сказали в Гослите:

— Книгу можно сдавать,

Фотоснимок несите,

И подпишем в печать…

Разбираем с женою

(Как же можно без жен?)

Снимки — сидя и стоя

Где я отображен.

Будто это —

   работа, —

Помогает семья…

Разбираю я фото,

Выбираю себя.

Но — не нравятся что-то

Снимки этого дня.

Выбираем мы

   фото

Молодого меня…

Я считаю — законно…

Это ж — тоже был я…

И, таким вот запомня,

Может, любят друзья.

И — стихи в этом томе

Тоже давние — есть,

Сочиненные в громе,

Громыхавшем не здесь, —

Не в натопленном доме,

А в землянках,

   не днесь, —

В потрясающем громе,

В том, что выгремел весь.

Их — печатаю снова,

И они ведь — портрет

Человека, какого,

Может, больше и нет…

Но который когда-то

Точно существовал!

И с бесстрашьем солдата

Против зла восставал.

Тут — ни лака, ни сажи

И — ни лировранья…

Неживой если даже.

Пусть — из небытия, —

Все равно это — я же,

Все равно — это я.

Ощутил — не впервые —

Эту боль — а давно:

Неживые, живые —

Это мы все равно.

Это наши портреты,

Неподдельны они.

Это — наши приметы,

Вечной славы огни,

Обелиски и стелы,

Заостренные ввысь.

Это — наши расстрелы.

Наша гибель и жизнь.

Это все — нераздельно,

Как окоп и курган;

И — кто ранен смертельно,

И живой ветеран;

И — застывший гранитно,

И — живой человек.

Принимайте нас

   слитно,

Нераздельно навек.

1972

«Забирают в музеи мои фотографии…»

Забирают в музеи

   мои фотографии,

Моментальные снимки

   моей биографии,

Пролетевшего времени

   смутные оттиски,

Отгоревшего пламени

   дальние отблески.

Получаю я письма

   как будто из прошлого —

Ветераны мне пишут так

   много хорошего,

Шлют мне —

   сквозь расстояния —

      воспоминания —

Как угасших высоких

   салютов сияния.

Приезжают смотреть

   на меня

      пионеры —

Из грядущего, словно бы

   из «стратосферы»,

Чтобы с прошлым знакомиться

   как бы воочию,

С той войной,

   что расплывчато снится

      им ночью.

И архивы мои

   разбирают ребята.

Все им кажется ценно

   и чуть ли не свято…

Улыбаюсь я детям

   почти виновато,

Привыкая к почетной судьбе

   «экспоната»…

Понимая, что это —

   детали заката…

1972

«Не все стихи нужны народу…»

Не все стихи нужны народу.

Не все стихи, что пишем мы.

Бессчетно кануло их в воду,

Чуть тронув души и умы.

И жалким кажется призванье,

И труд твой кажется нелеп…

И снова — острое желанье

Необходимым быть как хлеб.

1971

«Я начал с пафоса большого…»

Я начал с пафоса большого,

С высокой веры в жизнь и в век,

(И — ничего в душе больного),

С восторга, с жара молодого,

С рывка вперед, с движенья вверх;

Я жизнь в активном темпе начал,

С веселой быстрой суеты,

Как на «Динамо» перед матчем,

С азарта, с бега, с быстроты!

Ах, как в глаза мои летели,

В душе играя и царя,

Деревья, женщины, метели,

Народы, страны и моря!

Как в бурю, жизнь воспринимая,

Я, как язычник,

   в ней пылал,

Не все, как надо, понимая,

Я все же правильно шагал.

Я знал и праздники и тризны,

О прошлых днях я не скорблю.

И словом горькой укоризны

Я эту жизнь не оскорблю.

1963

«Мой век, меня ты не обидел…»

Мой век, меня ты не обидел,

Мечом своим не разрубил.

Благодарю за все, что видел,

За все, что славил и любил.

И за призвание поэта,

За все родные имена,

За то, что именно вот эта

С рожденья родина дана,

За чудо чудное такое,

За счастье жизни и любви,

За жизнь и смерть на поле боя

И воскрешения мои,

За восхожденья и восходы,

За поклоненья и полон,

За вдохновенья и высоты,

И за восторги, и за стон;

За то, что это все — не древность,

Мой день — живой и голубой,

За то, что есть во мне потребность

Так разговаривать с тобой.

1957–1972