Стихотворения - [15]

На прощальном своем рубеже.

Жизнь! Мои не дописаны строки —

Ты обязана помнить о том.

Растяни мне немыслимо сроки,

Надо мной продолжайся потом.

1967

«У меня на столе есть Джалиля портрет…»

У меня на столе

   есть Джалиля портрет;

Рядом смотрит

   из траурной рамки Хикмет;

И — с гвоздикою белой —

   глядит, улыбаясь,

Так похожий на них

   человек —

      Белояннис.

Все они —

   никого,

      ничего не боялись.

Не случилось им рядом

   шагать по земле,

Но портреты их

   рядом

      стоят на столе.

Есть какая-то нить,

   что связует бесстрашных

И за смертной чертой,

   как солдат — в рукопашных.

1969

В городе юности

В. Богданову

Вокруг меня снуют

и старые и молодые лица.

С. Есенин

На жизненном закате

   всё — дороже,

Пронзительней намного и родней.

Я прилетел

   в июньский день погожий

В прекрасный город

   юности своей.

Прекрасный,

   потому что жизнь — прекрасна,

И каждому земля своя —

   милей!

И потому считаю я пристрастно

Прекрасным

   город юности своей.

Той юности, которой не осталось,

Той юности, которой нет теперь,

Которой столь трагически досталось

Чуть выше нормы бедствий и потерь.

Навстречу мне —

   как из другого мира —

Взволнованная

   молодость летит,

Сама собою занятая мило,

Мгновенье рядом

   и — проходит мимо,

Ведь я для них — почти как инвалид…

А девушки по-прежнему красивы —

Не иссякает эта красота!

За то, что ты красива, Жизнь,—

спасибо,

Что — все твои заполнены места…

Я путь держу до станции конечной.

В наследство вам свой город отдаю.

И возле вашей юности беспечной,

Окаменев как памятник, стою.

Смотрю на вас от имени погибших.

Смотрю на вас от имени живых.

От имени до времени поникших,

Израненных ровесников своих.

Приемлю жизнь.

   Вас к жизни — не ревную.

Пускай мне с вами рядом не идти, —

Благословляю

   молодость чужую

На лучшие поступки и пути.

На жизненном закате

   всё — дороже.

Пронзительней намного и родней.

Я прилетел

   в июньский день погожий

В прекрасный город юности своей.

1969

Засыплю Урал телеграммами снова…

А. Шмакову

Засыплю Урал телеграммами снова —

Друзьям, и знакомым, и новым друзьям,

Поэтам уже поколенья другого

И все-таки истинно близкого нам.

Вернулся сюда — не забыт, не отвергнут,

Разлуки — долой! И размолвки — долой!

Разносам, допросам никем не подвергнут,

И — прибыл не в гости, а прибыл — домой!

И вслух не берется никем под сомненье

Уральство мое и с Уралом родство.

А мненье мое и мое «самомненье»

Не будут уже раздражать никого…

…А в общем-то, что там — «далекие были»…

И — мелкие, может, — их помнит ли кто?

Мы — разными были. (И — мелкими были.)

И — крупно нас били… И — мелко нас

   били…

Одни — нас «лупили», другие — любили —

И было, наверное, все же за что.

А главное — это! Да, главное — это!

И — к финишу вышли не с нищей сумой,

И было немало и силы и света,

И в близких, и в дальних, и в жизни самой.

Спасибо за чудо той юности чистой,

Которая сверена с гор высотой,

С высокой грядой, каменистой, плечистой,

И с будничной жизнью, святой и простой.

Тебе, Златоуст, за учебу спасибо!

И — город на золоте, старый Миасс!

Нас школа учила (и — нас не спросила),

Как учит рабочих рабочий наш класс.

Еще в семилетке мы знали, кем будем, —

Мы были серьезны, как здешний народ! —

Где будем нужней и полезнее людям,

Кто — в техникум горный, и кто — на завод,

Спасибо тебе, ЧТЗ, за науку —

Работал я там от весны до зимы,

Но ты протянул мне рабочую руку,

Еще приобщил и к поэтскому кругу —

К кружку начинающих, добрых друг

   к другу…

Дал верного друга. И даже — подругу…

Хочу поклониться тебе до земли!

За дружбу народов у нас на Урале

Спасибо! Мы — дети единой земли,

И вместе учились, и вместе играли,

И вместе — сквозь Время какое! — прошли.

В душе я храню благодарное слово,

По радиоволнам его передам.

Я шлю телеграммы — с восторгами — снова

Друзьям, и товарищам,

И городам!

1969

Соловьиный сон

В. Бокову

Умаялись мои —

   спит вся семья большая,

Запели соловьи,

   покой не нарушая.

Был отдых невесом —

   из музыки и лета.

Был соловьиным сон

   до самого рассвета.

Как будто лес

   свои

      сменил магнитофоны:

Замолкли соловьи,

   затихли нежно звоны…

И сразу в тот же миг

   закаркали вороны, —

И не было от них

   у спящих обороны…

1969

Об уединении

Не все бывали «ненормальны»,

Кто прятался в… монастыри.

Иные были — идеальны.

Иные были — гениальны.

Иные были — и цари…

И я бы мог себя угрюмить,

И — в скит, обдумать жизнь, людей…

И человечество обдумать,

Пыль суеты с себя обдунуть,

Укрывшись ото всех страстей…

Такой соблазн в уединенье,

В раздумиях наедине,

Такое это упоенье,

Как упоение в вине…

Жить, не помадясь и не пудрясь,

Себя в пустынники постричь

И ускользающую мудрость

В пустыне времени постичь…

Но мне нельзя. Нельзя мне это…

Нельзя, друзья, нельзя никак:

Не только мой — мой каждый шаг,

Когда на всем — «добро» иль «вето»

Ракетно-ядерного века —

А вдруг тут что-нибудь случится,

А вдруг тревога постучится,

Качнется Времени каркас —

Не хватит вдруг меня как раз,

Не хватит лишь одной крупицы,

Чтобы беде не раскрупниться,

Не разразиться чтобы ей —

Не хватит доли лишь моей,

Пусть малой доли, но — моей,

Не главной роли, но — моей,

Хоть малой воли, но — моей…

1969

«Цивилизации погибли…»

Цивилизации

   погибли.

Тысячелетия

   прошли.

И археологи

   в Египте

В песчаной

   возятся

      пыли.