Стихотворения - [171]
1. «Наше наследие». 1988. № 4 / Публ. Н. А. Богомолова. Мироносицы — женщины, пришедшие ко гробу Христа умастить его тело миром (Мк. 16, 1–8; Лк. 24, 1-10). Иезекиилево колесо. См.: «И смотрел я на животных, — и вот, на земле подле этих животных по одному колесу перед четырьмя лицами их. <…> А ободья их — высоки и страшны были они; ободья их у всех четырех вокруг полны были глаз» (Иезек. 1, 15, 18). «Адьбер» — см. примеч. 444. На твоих страницах — т. е. на страницах прозы Юркуна. «Уколы винных иголок!» Ср.: «Вина весеннего иголки» (ст-ние 1 в цикле 326–334). Подвергался стольким нападкам. Имеется в виду резкая критика повести «Крылья». О «банной» теме у Кузмина см.: Богомолов Н. А. Заметки о «Печке в бане» // Кузмин и русская культура. С. 197–198. «Honny soit qui mal y pense» — «Пусть будет стыдно тому, кто об этом плохо подумает» (фр.) — девиз ордена Подвязки.
2. «Родник». 1989. № 1 / Публ. Р. Д. Тименчика. Шотландский юнга Тристана — персонаж оперы Р. Вагнера «Тристан и Изольда». Но где желание наше? — см. примеч. 435, а также: «Как странно. Прежде мечты были эротические, потом кулинарные, теперь только о тепле» (Дневник, 7 декабря 1921).
3. «Родник». 1989. № 1 / Публ. Р. Д. Тименчика. Сам ты дико запевал Бессмысленной начало тризны. Имеются в виду ст-ния Кузмина 1917 г. Чистый понедельник — понедельник первой недели Великого поста.
4. В морских казармах содержался Юркун осенью 1918 г. (см. также ст-ние 5 в цикле 524–530). «Туман за решеткой» — повесть Ю. Юркуна (полный текст неизвестен). «Schlafe, mein Prinzchen, scNafein» — начальные слова «Колыбельной» Моцарта (в традиционном русском переводе — «Спи, моя радость, усни»).
«Декабрь морозит в небе розовом…»>*
Ст. 21–24 впервые в тексте А. М. Ремизова «Крюк. Память петербургская» («Новая русская книга». 1922, № 1). Полностью — в статье З. Н. Гиппиус «Опять о ней» («Общее дело». 1921, 20 ноября), затем — в очерке: Шайкевич А. Петербургская богема // Орион. Париж, 1947. В ССт — по автографу, неизвестному нам. Печ. по публикации Г. А. Морева («Русская литература». 1991, № 2) по автографу, хранящемуся в Музее Анны Ахматовой в Фонтанном Доме. В автографе и списке РТ-2 ст-ние озаглавлено «Меньшиков в Березове». Об истории текста и ст-ния см.: Морев Г. А. Из комментариев к текстам Кузмина. II // НЛО. 1993. № 5. С. 165–167. Меньшиков <так!> в Березове — явная отсылка к картине В. И. Сурикова.
«Утраченного чародейства…»>*
Шиповник. М., 1922. Вып. 1. Черновой автограф со ст. 20 — РГАЛИ.
«Мне не горьки нужда и плен…»>*
Шиповник. М., 1922. Вып. 1. Черновой автограф — РТ-2.
«Живется нам не плохо…»>*
Шиповник. М., 1922. Вып. 1. Беловые автографы — ИРЛИ, альбом К. М. Маньковского с датой записи: 30 ноября 1 921 (указано А. Г. Тимофеевым) и в составе Р I. Кроликовый скит. В 1921 г. у Кузмина некоторое время жил кролик. См. запись, сделанную в Дневнике в связи с самоубийством Анастасии Николаевны Чеботаревской: «Я представил ветер, солнце, исступленную Неву, теперь советскую, но прежнюю Неву, и маленькую Настю, ведьму, несносную даму, эротоманку, в восторге, исступлении. Это ужасно, но миг был до блаженства отчаянным. До дна. Темный кролик, тупой Гумми, поэт Блок, несносная Настя — упокойтесь, упокойтесь. Успокоится ли и мое сердце, мои усталые кости? Поспею ли я показать волшебство, что еще копится во мне? И нужно ли это, в конце концов?» (Дневник, 26 сентября 1921).
«Островитянам строить тыны…»>*
ЖИ. 1923. № 1. Дата — по списку РТ-2. Качнется Китеж на ките. Ср.: «Когда ж кит-рыба поворотится, Тогда мать-земля восколыбнется» (Бессонов. С. 289).
«Медяный блеск пал на лик твой…»>*
Петроград. Пг., 1923. Альм. 1. Печ. по: Стожары. Пг., 1923. Кн. 3. Корректура текста «Петрограда» справкой — РГАЛИ. Дата — по списку РТ-2. Медь — в системе алхимических представлений металл, соответствующий планете Венера.
«В гроте Венерином мы горим…»>*
«Россия». 1923. № 8. Беловые автографы — РНБ, арх. П. Н. Медведева (указано А. Г. Тимофеевым) и ИРЛИ, Р I. Дата — по списку РТ-2. По указанию комментаторов ССт, отчасти построено на образах оперы Р. Вагнера «Тангейзер». Коней стреноженных до сих пор он пасет. См. ст-ние 438.
«В какую высь чашка весов взлетела!..»>*
ССт. Печ. по автографу РГАЛИ. Беловой автограф с датой — ИРЛИ, Р I.
«Встала заря над прорубью…»>*
«Россия». 1923. № 6. Дата — по списку РТ-2. Выпускаю за голубем голубя. Имеются в виду два голубя — Крещенский и голубь Ноева ковчега.
«Крашены двери голубой краской…»>*
Петроград. Пг., 1923. Альм. 1. Печ. по: Поэты наших дней. М., 1924. Дата указана в публ. «Петрограда».
«В осеннюю рваную стужу…»>*
ЖИ. 1923. № 8. Ст. 17 исправлен по смыслу (в оригинале «Гробы и тисы»). Дата — по списку РТ-2. Паоло Учелло (1397–1475) — итальянский художник, автор известной картины «Ночная охота».
Германия>*
ЖИ. 1923. № 18. В том же номере — приветствие художникам молодой Германии от группы эмоционалистов, подписанное среди прочих и Кузминым. Основой ст-ния послужили кинематографические (подробнее см.: Цивьян Ю. Г. Историческая рецепция кино: Кинематограф в России 1896–1930. Рига: 1991.С. 180–183) и литературные (прежде всего, как установил М. Г. Ратгауз, новелла Л. Франка «Мать». См.: Ратгауз. С. 73, 81) тексты немецкого экспрессионизма, которыми именно в начале 1923 г., как свидетельствует Дневник, был чрезвычайно увлечен Кузмин. Дата — по списку РТ-2.
Повесть "Крылья" стала для поэта, прозаика и переводчика Михаила Кузмина дебютом, сразу же обрела скандальную известность и до сих пор является едва ли не единственным классическим текстом русской литературы на тему гомосексуальной любви."Крылья" — "чудесные", по мнению поэта Александра Блока, некоторые сочли "отвратительной", "тошнотворной" и "патологической порнографией". За последнее десятилетие "Крылья" издаются всего лишь в третий раз. Первые издания разошлись мгновенно.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Дневник Михаила Алексеевича Кузмина принадлежит к числу тех явлений в истории русской культуры, о которых долгое время складывались легенды и о которых даже сейчас мы знаем далеко не всё. Многие современники автора слышали чтение разных фрагментов и восхищались услышанным (но бывало, что и негодовали). После того как дневник был куплен Гослитмузеем, на долгие годы он оказался практически выведен из обращения, хотя формально никогда не находился в архивном «спецхране», и немногие допущенные к чтению исследователи почти никогда не могли представить себе текст во всей его целостности.Первая полная публикация сохранившегося в РГАЛИ текста позволяет не только проникнуть в смысловую структуру произведений писателя, выявить круг его художественных и частных интересов, но и в известной степени дополняет наши представления об облике эпохи.
Критическая проза М. Кузмина еще нуждается во внимательном рассмотрении и комментировании, включающем соотнесенность с контекстом всего творчества Кузмина и контекстом литературной жизни 1910 – 1920-х гг. В статьях еще более отчетливо, чем в поэзии, отразилось решительное намерение Кузмина стоять в стороне от литературных споров, не отдавая никакой дани групповым пристрастиям. Выдаваемый им за своего рода направление «эмоционализм» сам по себе является вызовом как по отношению к «большому стилю» символистов, так и к «формальному подходу».
Критическая проза М. Кузмина еще нуждается во внимательном рассмотрении и комментировании, включающем соотнесенность с контекстом всего творчества Кузмина и контекстом литературной жизни 1910 – 1920-х гг. В статьях еще более отчетливо, чем в поэзии, отразилось решительное намерение Кузмина стоять в стороне от литературных споров, не отдавая никакой дани групповым пристрастиям. Выдаваемый им за своего рода направление «эмоционализм» сам по себе является вызовом как по отношению к «большому стилю» символистов, так и к «формальному подходу».
Критическая проза М. Кузмина еще нуждается во внимательном рассмотрении и комментировании, включающем соотнесенность с контекстом всего творчества Кузмина и контекстом литературной жизни 1910 – 1920-х гг. В статьях еще более отчетливо, чем в поэзии, отразилось решительное намерение Кузмина стоять в стороне от литературных споров, не отдавая никакой дани групповым пристрастиям. Выдаваемый им за своего рода направление «эмоционализм» сам по себе является вызовом как по отношению к «большому стилю» символистов, так и к «формальному подходу».
Впервые в таком объеме (593 текста) воспроизводятся произведения, опубликованные при жизни (в период с 1910-го по 1932 г.) одного из основателей футуристического движения в России Д. Бурлюка. В книгу также включены все стихотворные произведения его брата Н. Бурлюка, опубликованные в футуристических альманахах с 1910-го по 1915 год. Без творчества этих поэтов невозможно правильно понять историю русского авангарда и в целом русской поэзии XX века.http://ruslit.traumlibrary.net.
Книга представляет собой самое полное из изданных до сих пор собрание стихотворений поэтов, погибших во время Великой Отечественной войны. Она содержит произведения более шестидесяти авторов, при этом многие из них прежде никогда не включались в подобные антологии. Антология объединяет поэтов, погибших в первые дни войны и накануне победы, в ленинградской блокаде и во вражеском застенке. Многие из них не были и не собирались становиться профессиональными поэтами, но и их порой неумелые голоса становятся неотъемлемой частью трагического и яркого хора поколения, почти поголовно уничтоженного войной.
Александр Галич — это целая эпоха, короткая и трагическая эпоха прозрения и сопротивления советской интеллигенции 1960—1970-х гг. Разошедшиеся в сотнях тысяч копий магнитофонные записи песен Галича по силе своего воздействия, по своему значению для культурного сознания этих лет, для мучительного «взросления» нескольких поколений и осознания ими современности и истории могут быть сопоставлены с произведениями А. Солженицына, Ю. Трифонова, Н. Мандельштам. Подготовленное другом и соратником поэта практически полное собрание стихотворений Галича позволяет лучше понять то место в истории русской литературы XX века, которое занимает этот необычный поэт, вместе с В.
«… Мережковский-поэт неотделим от Мережковского-критика и мыслителя. Его романы, драмы, стихи говорят о том же, о чем его исследования, статьи и фельетоны. „Символы“ развивают мысли „Вечных Спутников“, „Юлиан“ и „Леонардо“ воплощают в образах идеи книги о „Толстом и Достоевском“, „Павел“ и „Александр I и декабристы“ дают предпосылки к тем выводам, которые изложены Мережковским на столбцах „Речи“ и „Русского Слова“. Поэзия Мережковского – не ряд разрозненных стихотворений, подсказанных случайностями жизни, каковы, напр., стихи его сверстника, настоящего, прирожденного поэта, К.