Стихотворения - [157]
Все, все, и относящееся, и прошлое, и небывшее вспомнил. И Нижегородские леса, и Павлик <Маслов>, и Князев, и Юроч<кино> начало» (11 июня 1922; опубл.: Кузмин и русская культура. С. 190. Там же — сходная запись 1919 г.). Глебова-Судейкина Ольга Афанасьевна (1885–1945) — первая жена С. Ю. Судейкина, актриса и художница. Подробнее о ней см.: Мок-Бикер Э. «Коломбина десятых годов». СПб., 1993. Романист, поэт и композитор — Ю. И. Юркун, Кузмин и Артур Сергеевич Лурье (1892–1966). Последний свидетельствовал, что «поэма» «написана о нас троих» (Лурье А. Ольга Афанасьевна Судейкина // Воздушные пути. Нью-Йорк, 1965. Кн. V. С. 142). Китежа звуки. Очевидно, имеется в виду не сам легендарный город Китеж, а опера учителя Кузмина по консерватории Н. А. Римского-Корсакова «Сказание о невидимом граде Китеже и деве Февронии», т. к., согласно преданию, колокольный звон из затонувшего в озере Китежа слышится летом, а не на «зимней заре». Печора — река, на которой был расположен Пустозерск, одна из святынь старообрядчества. Коневец Карельский — Рождественский монастырь на острове Коневец в Ладожском озере. Синий Саров — Саровская пустынь в Тамбовской губ., место подвижничества св. Серафима Саровского (1760–1833). Запретный. Имеются в виду старообрядческие и сектантские святыни, в том числе Выг — река в Олонецкой губ., один из центров старообрядчества. Подпольники, хлысты и бегуны — различные секты. И в дальних плавнях заживо могилы. Речь идет о случаях самозахоронения сектантов в днестровских плавнях около Тирасполя (см.: Розанов В. Темный лик: Метафизика христианства // Розанов В. В. [Сочинения]. М., 1990. Т. 1: Религия и культура. С. 460–541; см. также: Нехотин В. В. Из реального комментария к стихотворениям Кузмина// De Visu. 1994. № 1/2. С. 68). «Аще забуду Тебя?». См.: «Как нам петь песнь Господню на чужой земли? Если я забуду тебя, Иерусалим, забудь меня десница моя» (Пс. 136, 4–5). Неожиданно и смело. См.: «Неожиданный и смелый Женский голос в телефоне» (Н. С. Гумилев, «Телефон», 1916; по некоторым сведениям, обращено к О. Н. Арбениной). «Весь Петербург» — ежегодный адресный справочник. Стенькин утес. См. в песне на стихи А. А. Навроцкого: «Есть на Волге утес» (Песни русских поэтов. Л., 1988. Т. 2. С. 173, 413). Альбер — известный петербургский ресторан (Невский, 18), упоминающийся в ст-ниях Кузмина неоднократно. См. также ст-ния 524530 (3) и 634–637 (1).
«Серым тянутся тени роем…»>*
«Россия». 1922. № 1, август, без посвящ., под загл. «Сердце» (так же — в огл. П., автографе и списке РТ-2). В тексте П ст. 11: «Безглазые я вам дарую зренье», ст. 13: «Слепое пламя, вам дано приблизиться», ст. 26: «Причудливых мозговых частиц». Черновой автограф — РТ-2. Радлова Анна Дмитриевна (1891–1949) — поэтесса и переводчица, с которой Кузмин был дружен, высоко ценил ее поэзию (см.: Кузмин М. Условности. Пг., 1923. С. 169–176). Ст. 3–7 — ср.: Иезек. 37, 1 — 14, особ, ст. 11–12: «И сказал Он мне: сын человеческий! кости сии — весь дом Израилев. Вот, они говорят: „иссохли кости наши, и погибла надежда наша: мы оторвались от корня“. Посему изреки пророчество и скажи им: так говорит Господь Бог: вот, Я открою гробы ваши и выведу вас, народ Мой, из гробов ваших, и введу вас в землю Израилеву». Митенька — не только царевич Димитрий, но и сын А. Д. Радловой. «Живоносный Источник» см.: Иезек., гл. 47, а также название иконы Богоматери.
Колодец>*
Абр. [Вып. 1], под загл. «Артезианский колодец» (также в огл. П) и с посвящ. Оресту Тизенгаузену. В тексте П ст. 1: «В степи ковыленной», ст. 15: «И чудеснее Божьих молний». Разночтения в Абр. совпадают с исправлениями в тексте П. В основе ст-ния — предания о людях, владеющих способностью отыскивать подземные воды с помощью орехового прутика. Тизенгаузен Орест — литератор. Подробнее о нем см. в комм. Г. А. Морева: Лица: Биографический альманах. М., СПб., 1992. Вып. 1. С. 287.
«Шелестом желтого шелка…»>*
Абр. [Вып. 1], под загл. «Муза орешина» (так же и в огл. П; по списку РТ-2 — «Орешина»), с посвящ. Оресту Тизенгаузену (в автографе вписано карандашом), ст. 15–16, 17–18, 19–20 и 23–25 попарно (в последнем случае — три стиха) соединены в одну строку. Черновой автограф — РГАЛИ. См. примеч. 446 (по списку РТ-2 в мае 1922 г. друг за другом следуют ст-ния 447 и 446). В автографе после ст. 31 было (впоследствии зачеркнутое): «Стой!». Медь — ей металл. Согласно алхимическим представлениям, планете Венере соответствует медь.
«Поля, полольщица, поли!..»>*
Абр. [Вып.1], под загл. «Новый Озирис» (так же — в огл. Пив беловом автографе). В тексте П ст. 17: «Куски разрубленные вместе слагает». Беловой автограф — РНБ. Черновой автограф — РТ-2. В обоих автографах между ст. 38 и 39 был еще один: «Ликом Творца живет» (не исключено, что его пропуск — след цензурного или автоцензурного вмешательства, не замеченный автором при подготовке неподцензурного издания П). В черновом автографе между ст. 32 и 33 первоначально был еще один: «Евое! воскрес! воскрес!». Ст-ние основано на мифе об Изиде (Исиде), собирающей части тела растерзанного Озириса (Осириса). Жница. Исида была покровительницей земледелия.
Повесть "Крылья" стала для поэта, прозаика и переводчика Михаила Кузмина дебютом, сразу же обрела скандальную известность и до сих пор является едва ли не единственным классическим текстом русской литературы на тему гомосексуальной любви."Крылья" — "чудесные", по мнению поэта Александра Блока, некоторые сочли "отвратительной", "тошнотворной" и "патологической порнографией". За последнее десятилетие "Крылья" издаются всего лишь в третий раз. Первые издания разошлись мгновенно.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Дневник Михаила Алексеевича Кузмина принадлежит к числу тех явлений в истории русской культуры, о которых долгое время складывались легенды и о которых даже сейчас мы знаем далеко не всё. Многие современники автора слышали чтение разных фрагментов и восхищались услышанным (но бывало, что и негодовали). После того как дневник был куплен Гослитмузеем, на долгие годы он оказался практически выведен из обращения, хотя формально никогда не находился в архивном «спецхране», и немногие допущенные к чтению исследователи почти никогда не могли представить себе текст во всей его целостности.Первая полная публикация сохранившегося в РГАЛИ текста позволяет не только проникнуть в смысловую структуру произведений писателя, выявить круг его художественных и частных интересов, но и в известной степени дополняет наши представления об облике эпохи.
Жизнь и судьба одного из замечательнейших полководцев и государственных деятелей древности служила сюжетом многих повествований. На славянской почве существовала «Александрия» – переведенный в XIII в. с греческого роман о жизни и подвигах Александра. Биографическая канва дополняется многочисленными легендарными и фантастическими деталями, начиная от самого рождения Александра. Большое место, например, занимает описание неведомых земель, открываемых Александром, с их фантастическими обитателями. Отзвуки этих легенд находим и в повествовании Кузмина.
Художественная манера Михаила Алексеевича Кузмина (1872-1936) своеобразна, артистична, а творчество пронизано искренним поэтическим чувством, глубоко гуманистично: искусство, по мнению художника, «должно создаваться во имя любви, человечности и частного случая». Вместе с тем само по себе яркое, солнечное, жизнеутверждающее творчество М. Кузмина, как и вся литература начала века, не свободно от болезненных черт времени: эстетизма, маньеризма, стилизаторства.«Чудесная жизнь Иосифа Бальзамо, графа Калиостро» – первая книга из замышляемой Кузминым (но не осуществленной) серии занимательных жизнеописаний «Новый Плутарх».
Художественная манера Михаила Алексеевича Кузмина (1872–1936) своеобразна, артистична, а творчество пронизано искренним поэтическим чувством, глубоко гуманистично: искусство, по мнению художника, «должно создаваться во имя любви, человечности и частного случая».«Путешествия сэра Джона Фирфакса» – как и более раннее произведение «Приключения Эме Лебефа» – написаны в традициях европейского «плутовского романа». Критика всегда отмечала фабульность, антипсихологизм и «двумерность» персонажей его прозаических произведений, и к названным романам это относится более всего.
Творчество В.Г. Шершеневича (1893–1942) представляет собой одну из вершин русской лирики XX века. Он писал стихи, следуя эстетическим принципам самых различных литературных направлений: символизма, эгофутуризма, кубофутуризма, имажинизма. В настоящем издании представлены избранные стихотворения и поэмы Вадима Шершеневича — как вошедшие в его основные книги, так и не напечатанные при жизни поэта. Публикуются фрагментарно ранние книги, а также поэмы. В полном составе печатаются книги, представляющие наиболее зрелый период творчества Шершеневича — «Лошадь как лошадь», «Итак итог», отдельные издания драматических произведений «Быстрь» и «Вечный жид».
«… Мережковский-поэт неотделим от Мережковского-критика и мыслителя. Его романы, драмы, стихи говорят о том же, о чем его исследования, статьи и фельетоны. „Символы“ развивают мысли „Вечных Спутников“, „Юлиан“ и „Леонардо“ воплощают в образах идеи книги о „Толстом и Достоевском“, „Павел“ и „Александр I и декабристы“ дают предпосылки к тем выводам, которые изложены Мережковским на столбцах „Речи“ и „Русского Слова“. Поэзия Мережковского – не ряд разрозненных стихотворений, подсказанных случайностями жизни, каковы, напр., стихи его сверстника, настоящего, прирожденного поэта, К.
Книга представляет собой самое полное из изданных до сих пор собрание стихотворений поэтов, погибших во время Великой Отечественной войны. Она содержит произведения более шестидесяти авторов, при этом многие из них прежде никогда не включались в подобные антологии. Антология объединяет поэтов, погибших в первые дни войны и накануне победы, в ленинградской блокаде и во вражеском застенке. Многие из них не были и не собирались становиться профессиональными поэтами, но и их порой неумелые голоса становятся неотъемлемой частью трагического и яркого хора поколения, почти поголовно уничтоженного войной.
Александр Галич — это целая эпоха, короткая и трагическая эпоха прозрения и сопротивления советской интеллигенции 1960—1970-х гг. Разошедшиеся в сотнях тысяч копий магнитофонные записи песен Галича по силе своего воздействия, по своему значению для культурного сознания этих лет, для мучительного «взросления» нескольких поколений и осознания ими современности и истории могут быть сопоставлены с произведениями А. Солженицына, Ю. Трифонова, Н. Мандельштам. Подготовленное другом и соратником поэта практически полное собрание стихотворений Галича позволяет лучше понять то место в истории русской литературы XX века, которое занимает этот необычный поэт, вместе с В.