Стихотворения; Исторические миниатюры; Публицистика; Кристина Хофленер: Роман из литературного наследия - [11]
ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА ЭПИЛОГА
Лев Николаевич Толстой (на восемьдесят третьем году жизни).
Софья Андреевна Толстая, его жена.
Александра Львовна (С а ш а), их дочь.
Секретарь.
Душан Петрович, домашний доктор, друг Толстого.
Иван Иванович О з о л и н, Начальник станции Астапово.
Кирилл Григорьевич, Полицеймейстер станции Астапово.
1- й студент.
2- й студент.
Три пассажира.
Действие двух первых сцен протекает в последние дни октября 1900 года в рабочей комнате дома Толстых в Ясной Поляне, последняя сцена—31 октября, на вокзале станции Астапово.
СЦЕНА ПЕРВАЯ
Конец октября 1910 года в Ясной Поляне.
Рабочая комната Толстого, простая, без украшений, в точном соответствии с известными ее фотографиями. Секретарь вводитдвух студентов. Они одеты по-простонародному, в черные косоворотки, молоды, с энергичными лицами. Двигаются очень уверенно, скорее самоуверенны, чем застенчивы.
Секретарь. Садитесь, пожалуйста, Лев Николаевич сейчас выйдет. Но прошу вас, не забывайте о его возрасте! Лев Николаевич так любит спорить, что часто забывает, что это утомляет его.
1-й студент. У нас к Льву Николаевичу мало вопросов — один, собственно, правда, очень важный и для нас, и для него. Обещаю вам быть немногословным — если только мы сможем говорить свободно.
Секретарь. Безусловно. Чем меньше церемоний, тем лучше. И не говорите ему «ваша светлость», он терпеть этого не может.
2-й студент (смеясь). Этого вам опасаться не следует, все что угодно, только не это.
Секретарь. Он уже поднимается по лестнице.
Толстой входит быстрыми, легкими шагами, он нервен, несмотря на возраст — подвижен. При разговоре от нетерпения, в поисках нужного слова часто вертит в руке карандаш или мнет лист бумаги. Быстро подходит к студентам, протягивает им руку, остро и проницательно вглядываясь в лицо каждого, затем садится напротив них в клеенчатое кресло.
Толстой. Это вас, не правда ли, прислал ко мне комитет... (Он просматривает письмо.) Извините, забыл ваши имена...
1-й студент. Наши имена не имеют значения. Мы пришли к вам — двое от сотен тысяч.
Толстой(пристально всматриваясь в их лица). У вас есть вопросы ко мне?
1- й студент. Один вопрос.
Толстой. А у вас?
2- й студент. Тот же самый. У нас у всех к вам только один вопрос, Лев Николаевич, у нас, у всей революционной молодежи России, — другого вопроса нет: почему вы не с нами?
Толстой(очень спокойно). Думаю, я очень ясно объяснил это в книгах и в некоторых письмах, доступных общественности. Я не знаю, читали ли вы мои книги?
1-й студент( взволнованно). Читали ли мы ваши книги, Лев Николаевич? Странно, что вы нас об этом спрашиваете. Читать — это не то слово. С самых детских лет мы жили вашими книгами, а едва повзрослели, ваши книги пробудили наши сердца. Никто иной, именно вы научили нас видеть несправедливость распределения материальных благ между людьми — ваши книги, именно они оторвали наши сердца от государства, церкви, царя, который поощрял бесправие, а не защищал людей от него. Вы, именно вы побудили нас жизнь отдать делу уничтожения несправедливости на земле.
Толстой(хочет прервать и говорит). Но не силой...
1-й студент (не сдерживаясь, перебивает). С тех пор как мы научились русскому языку, нет у нас человека более близкого, чем вы. Когда мы спрашивали, кто покончит с этим бесправием, то отвечали: Он! Когда мы спрашивали, кто уничтожит эту низость, мы отвечали: Он сделает это, Лев Толстой. Мы были вашими учениками, вашими слугами, вашими рабами, и наверно, я готов был тогда умереть по малейшему вашему знаку, и если бы несколько лет назад я решился вступить в этот дом, то пал бы ниц перед вами, как перед святым. Вот кем всего несколько лет назад были вы для нас, Лев Николаевич, для сотен тысяч, для всей русской молодежи—и мне, всем нам бесконечно горько, что с тех пор вы отдалились от нас, едва ли не стали нашим противником.
Толстой(мягче). И что, полагаете, должен я сделать, чтобы остаться близким вам?
1- й студент. Я не настолько самонадеян, чтобы поучать вас. Вы сами знаете, что отдалились от нас, от всей русской молодежи.
2- й студент. Что ж, почему б и не сказать, что думаем, ведь наше дело слишком серьезно, чтобы обмениваться одними любезностями. Откройте, наконец, глаза, не будьте безразличны к чудовищным преступлениям правительства, творящего беззакония. Встаньте, наконец, из-за письменного стола и открыто, безоговорочно перейдите на сторону революции. Вы знаете, Лев Николаевич, с какой жестокостью подавляется наше движение, людей, гниющих по тюрьмам, теперь больше, чем листьев в вашем саду. А вы, вы смотрите на все это, пишете, вероятно, так говорят, время от времени в английскую газету какую-нибудь статью о святости человеческой жизни. Но сами-то вы знаете, что слова против этого кровавого террора уже не помогают, знаете так же хорошо, как и мы, что теперь нужна только революция, только полный переворот, и ваше слово может дать этой революции целые армии. Вы сделали нас революционерами, а теперь, когда час настал, плод созрел, деликатно отворачиваетесь и тем самым оправдываете силу!
Толстой. Я никогда не оправдывал насилие, никогда! Вот уже тридцать лет как оставил я свою работу только для того, чтобы бороться с преступлениями всех власть имущих. Вот уже тридцать лет — вас еще на свете не было — я требую более решительно, чем вы теперь, не только улучшений, но совершенно нового порядка в социальных отношениях.
Литературный шедевр Стефана Цвейга — роман «Нетерпение сердца» — превосходно экранизировался мэтром французского кино Эдуаром Молинаро.Однако даже очень удачной экранизации не удалось сравниться с силой и эмоциональностью истории о безнадежной, безумной любви парализованной юной красавицы Эдит фон Кекешфальва к молодому австрийскому офицеру Антону Гофмюллеру, способному сострадать ей, понимать ее, жалеть, но не ответить ей взаимностью…
Самобытный, сильный и искренний талант австрийского писателя Стефана Цвейга (1881–1942) давно завоевал признание и любовь читательской аудитории. Интерес к его лучшим произведениям с годами не ослабевает, а напротив, неуклонно растет, и это свидетельствует о том, что Цвейгу удалось внести свой, весьма значительный вклад в сложную и богатую художественными открытиями литературу XX века.
Всемирно известный австрийский писатель Стефан Цвейг (1881–1942) является замечательным новеллистом. В своих новеллах он улавливал и запечатлевал некоторые важные особенности современной ему жизни, и прежде всего разобщенности людей, которые почти не знают душевной близости. С большим мастерством он показывает страдания, внутренние переживания и чувства своих героев, которые они прячут от окружающих, словно тайну. Но, изображая сумрачную, овеянную печалью картину современного ему мира, писатель не отвергает его, — он верит, что милосердие человека к человеку может восторжествовать и облагородить жизнь.
Книга известного австрийского писателя Стефана Цвейга (1881-1942) «Мария Стюарт» принадлежит к числу так называемых «романтизированных биографий» - жанру, пользовавшемуся большим распространением в тридцатые годы, когда создавалось это жизнеописание шотландской королевы, и не утратившему популярности в наши дни.Если ясное и очевидное само себя объясняет, то загадка будит творческую мысль. Вот почему исторические личности и события, окутанные дымкой загадочности, ждут все нового осмысления и поэтического истолкования. Классическим, коронным примером того неистощимого очарования загадки, какое исходит порой от исторической проблемы, должна по праву считаться жизненная трагедия Марии Стюарт (1542-1587).Пожалуй, ни об одной женщине в истории не создана такая богатая литература - драмы, романы, биографии, дискуссии.
В новелле «Письмо незнакомки» Цвейг рассказывает о чистой и прекрасной женщине, всю жизнь преданно и самоотверженно любившей черствого себялюбца, который так и не понял, что он прошёл, как слепой, мимо великого чувства.Stefan Zweig. Brief einer Unbekannten. 1922.Перевод с немецкого Даниила Горфинкеля.
Собрание сочинений австрийского писателя Стефана Цвейга (1881–1942) — самое полное из изданных на русском языке. Оно вместило в себя все, что было опубликовано в Собрании сочинений 30-х гг., и дополнено новыми переводами послевоенных немецких публикаций. В третий том вошли роман «Нетерпение сердца» и биографическая повесть «Три певца своей жизни: Казанова, Стендаль, Толстой».
«Заплесневелый хлеб» — третье крупное произведение Нино Палумбо. Кроме уже знакомого читателю «Налогового инспектора», «Заплесневелому хлебу» предшествовал интересный роман «Газета». Примыкая в своей проблематике и в методе изображения действительности к роману «Газета» и еще больше к «Налоговому инспектору», «Заплесневелый хлеб» в то же время продолжает и развивает лучшие стороны и тенденции того и другого романа. Он — новый шаг в творчестве Палумбо. Творческие искания этого писателя направлены на историческое осознание той действительности, которая его окружает.
Во 2 том собрания сочинений польской писательницы Элизы Ожешко вошли повести «Низины», «Дзюрдзи», «Хам».
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В этом томе предпринята попытка собрать почти все (насколько это оказалось возможным при сегодняшнем состоянии дюмаведения) художественные произведения малых жанров, написанные Дюма на протяжении его долгой творческой жизни.
Собрание сочинений австрийского писателя Стефана Цвейга (1881—1942) — самое полное из изданных на русском языке. Оно вместило в себя все, что было опубликовано в Собрании сочинений 30-х гг., и дополнено новыми переводами послевоенных немецких публикаций. В шестой том Собрания сочинений вошли историко-критические очерки «Врачевание и психика» — со статьями о Ф. Месмере, Мери Бекер-Эдди и 3. Фрейде, воплотивших в жизнь идею лечения духом, и «Жозеф Фуше» — о замечательном политическом деятеле эпохи французской революции и Империи.
Собрание сочинений австрийского писателя Стефана Цвейга (1881–1942) — самое полное из изданных на русском языке. Оно вместило в себя все, что было опубликовано в Собрании сочинений 30-х гг., и дополнено новыми переводами послевоенных немецких публикаций. В второй том вошли новеллы под названием «Незримая коллекция», легенды, исторические миниатюры «Роковые мгновения» и «Звездные часы человечества».
Собрание сочинений австрийского писателя Стефана Цвейга (18811942) — самое полное из изданных на русском языке. Оно вместило в себя все, что было опубликовано в Собрании сочинений 30-х гг., и дополнено новыми переводами послевоенных немецких публикаций. В пятый том Собрания сочинений вошли биографические повести «Борьба с безумием: Гёльдерлин, Клейст Ницше» и «Ромен Роллан. Жизнь и творчество», а также речь к шестидесятилетию Ромена Роллана.
Собрание сочинений австрийского писателя Стефана Цвейга (1881-1942) — самое полное из изданных на русском языке. Оно вместило в себя все, что было опубликовано в Собрании сочинений 30-х гг., и дополнено новыми переводами послевоенных немецких публикаций. В седьмой том Собрания сочинений С. Цвейга вошли критико-биографические исследования «Марселина Деборд-Вальмор» и «Мария Антуанетта» — психологический портрет королевы на фоне событий Великой французской революции.