Стихотворения и поэмы - [44]

Перед шахом, пред сумрачным взором его.

Пир вчерашний, и чаши, и снедь на столах…

Сиротеющий трон. Всё черно и мертво.

Кончен пир. И о бренности думает шах.

Всё пройдет. Всё изменит. Всё тщетно, как дым.

Так не верь ничему, не вверяйся душой

Ни счастливым часам, ни удачам своим,

Даже чаше, что подана милой женой!

И горчайшее слово он молвит: «Скажи,

Госпожа Тымкаберда! Бледна ты, как мел,

Черноокая женщина, полная лжи!

Разве не был твой муж и прекрасен, и смел?»

— «Он прекраснее был, и смелей, и честней

Всех на свете, мой мертвый владыка и муж!

Он предательством женским не брал крепостей!

Никогда он обманщиком не был к тому ж!»

Так ответила. И, разъяренно рыча,

Содрогаясь всем телом, как бешеный зверь,

Шах поднялся и крикнул: «Позвать палача!»

Только крикнул — тотчас открывается дверь.

XI

Весь в красном с головы до пят,

В чертог палач вошел.

Из этих сумрачных палат

Он женщину увел.

Ее привел он на скалу,

Что и сейчас видна,

И сбросил женщину во мглу,

Где не достанешь дна.

Дрались волчица и лиса,

В ущелье труп грызя.

Стервятник хищный сорвался,

Ей выклевал глаза.

И та, чьи очи так нежны,

Чьи так влажны уста,

Цветок неслыханный весны —

Исчезла без следа.

И мощный шах прошел, как дым,

Со славой ратных дел.

Татул, что был непобедим,

Покинул наш предел.

И лишь одно дошло до нас

Предание о них.

Не смолкнет памятный рассказ

И для времен иных!

XII

Эй, молодежь, сбирайся в круг!

Красавицы, ко мне!

Расскажет странник вам, ашуг,

О давней старине.

Друзья! Мы в жизни гости все.

Со дня рожденья мы

Бредем по суетной стезе,

И ждет нас царство тьмы.

Но нас дела переживут —

Злой, доброй ли молвой.

Блажен, кто безупречно тут

Весь путь проходит свой!

1902

ТЫСЯЧЕГОЛОСЫЙ СОЛОВЕЙ <Отрывки из неоконченной поэмы> © Перевод М. Столяров

I АРЭГ В ТЕМНОМ ЦАРСТВЕ

Шел долго доблестный Арэг[58] и видит: вкруг него страна,

Где черны небо и земля и ночи тень черным-черна.

Вот замок черный перед ним вознес громады черных стен.

Оттуда слышен песни звук, — тоской тот звук запечатлен.

Там дева наверху стоит, и слезы льет, и вниз глядит,

И песни горестный напев из уст красавицы звучит.

Дева

Увы! Зачем пришел, храбрец,

Ты в эту мрачную страну?

Кто путь направил твой сюда,

Того добром не помяну.

Беги, оставь наш черный край,

Или растерзан будешь ты:

Сейчас появится, узнай,

Дэв-людоед[59] из темноты.

Арэг

Кто ты, красавица, скажи?

Зачем тебя я вижу тут?

И почему глаза твои

Так безутешно слезы льют?

Ты так прекрасна, так нежна;

За что, ответь — я не пойму, —

Печальная, заточена

Ты в эту мрачную тюрьму?

Дева

Ах, я красива, — за собой

Лишь эту знаю я вину;

Из-за нее явился дав

В мою чудесную страну.

Нашел меня, меня схватил,

Унес из родины моей

И в замок черный заточил.

Где я не знаю светлых дней.

Здесь, жалкой пленницей его,

Томясь, и плача, и грустя,

Живу, не вижу никого,

И безотрадна жизнь моя.

Храбрец, ждать дэва не дерзай.

Он близок, грозный людоед.

Беги, оставь наш черный край —

Или тебе спасенья нет.

Арэг

Не испугаюсь я, сестра, —

Не страшен храбрым смерти зев.

С тобою здесь останусь я,

Какой ни угрожай мне дэв.

Уж не расстанусь я с тобой,

Или в бою погибну, знай,

Иль бросишь и сама со мной

Ты этот черный, мрачный край.

Одно поведай мне скорей:

Откуда должен дэв прийти,

И, чтоб сразить его верней,

Куда мой лук мне навести?

Дева

Вот из-под черной той горы

Сверкнет его свирепый взор.

Бьет красный пламень изо рта,

Колеблет голос гребни гор.

Семь алчных у него голов.

Его в четвертую одной

Стрелой единственной рази,

Хотя б просил он о второй.

Гляди! Вот он идет во мгле.

Всё сокрушая, всё губя.

Уйди, а я в моей тюрьме

Молиться буду за тебя…

И за кромешной черной тьмой сокрылись даль и гор края…

Раздался дэва грозный рев — качнулись небо и земля.

Пришел он, пламенем дыша, подобен туче грозовой.

Пришел, как море в скалы бьет рассвирепевшею волной.

Грозя, на светлого врага он бросил разъяренный взгляд,

И голос загремел во тьме, как грома тяжкого раскат.

Черный дэв

Кто ты, земное существо?

Как ты попал, смельчак, сюда?

Иль имя грозное мое

Не слыхивал ты никогда?

Не видел сел и городов,

Где я прошел, громя, губя?

Пожрал я тысячи бойцов

Храбрей, огромнее тебя.

А ты — ты кто такой, малыш,

Что принял столь отважный вид?

Как звать тебя? Хочу я знать,

Кого пожрать мне предстоит.

А ну — с чем выйдешь на меня?

Вот у меня есть семь голов.—

Так в клубах дыма и огня

Гремят раскаты грозных слов.

Арэг

На бой, чудовище, иди.

Перед тобой стою я смел.

Есть сердце гордое в груди,

В руках семь смертоносных стрел, —

Сказал Арэг и поднял лук, и, ярым голосом взревев,

Сраженный меткою стрелой, кляня Арэга, рухнул дэв.

                  «Ударь еще!» — рыча, молил

                  В предсмертных муках исполин.

                  «Один у матери я был,

                  Один зарок, удар один!» —

Ответил доблестный Арэг, и умер черный дэв, и вот

На черную его страну потоки света солнце льет.

II СКОРБЬ ПЕВЦА

В день праздника, в весенний день, сиявший с голубых высот,

Мечеть далеко обступив толпой бесчисленной, народ

Моей молитвы ждал. Взошел я радостно на минарет.

Внизу — широкая земля, вверху — небес бездонный свет…

…Вся — жизнь, вся — лучезарный свет, вся — радость, нежность, красота.

Глядел, глядел я и пьянел, глаза сияли всё темней.

Невольно, смутно, как во сне, устами я склонялся к ней, —