Стихотворения и поэмы - [42]

Шрифт
Интервал

И свергнул легших не в песке —
На дно Босфорово плавать,
Вещать на мертвом языке
Про добровольческую славу.
Ты право, судилище, ты хохочи,
Законы пишут на воде,
Все побежденные ручьи
Всегда глотал водораздел.
Чалма ли правит или фуражка
На берегах тебе под стать,
Твоим рукам не будет тяжко
Надменной ночью клокотать.

II. «Но, одеяло расстелив…»

Но, одеяло расстелив
С затасканным концом,
Я смею на старом отрыве земли
Лежать к тебе лицом.
Вот я в горло времени дую,
Сабель горят чеканы,
Трясут твою руку, руку седую,
Днепровских папах атаманы.
Летает пламень на курень,
От качки страны рушатся,
Как груши в сломанный плетень,
Под свистами свинца,
И сыну статному не лень
Переиграть игру отца.
Склони рога, о берегах
Забота новая строга,
Стучит московская нога
Теперь о берега.
Как в годы год, как в волны лот,
Как сталь между углей,
Гудел ямбический полет
На пушкинской земле.
Среди колодников, колод,
Усмешкой распечатанных,
Среди колодцев и полей,
Неравных и заплатанных,
Быть надоело одному, —
Он поднял кольца побережий,
Грозы и скуки на краю,
Пустил гулять отвагу,
Ударил в связанную тьму,
В Россию перезвоном свежим
Громадных песен — про твою
Про зеленеющую влагу.

III. «Через дебри, года, оды…»

Через дебри, года, оды,
Из домов, где камень затих,
Из лесов, где зеленая одурь, —
Я расстелил одеяло на отдых
У звучных честно ног твоих.
Дымом трубки я буду петь —
Дыши и вздымайся гуще —
Тебя, цветущее, как медь,
Как слово, в ночь бегущее.
Проникнись табака
Революционным дымом,
Он безбандеролен, как и рука,
Как ты — неукротим он.
Буря жиреет на якоре.
Чем пахнет твой горизонт?
Вчера еще маяк горел,
Сегодня слеп и он.
Чайка причаливает, ждет
На теплых плечах громад,
К седым чанам в садах идет,
Восходит виноград.
Лодка ступает на лотки,
Шипя по ракушек резьбе,—
Ворот ворчит повороту руки,
Ворот выносит корму на себе.
Колебля загар усов,
Мачты шатают тени,
Республика ищет парусов
Для тысячи направлений.
Покатый, короткий узел,
Упорство игры изучив,
Мыс возится с морем, он сузил
Размытые солью зрачки.
Светлеет вдруг, подняв из пены
Лицо свое береговое,
Без времени, без перемены,
Но берегись: оно — другое!
1923
Суджук-Кале

6. ПЕРЕХОД В НОЧЬ

Закат согнул свой желтый стан,
Снимая с веток птичью речь,
Чтоб в смуглоту упала та,
В прохладу смуглых плеч.
Он мачты застеклял в порту
И выдувал из волн огни —
Не ты ли властвовала тут
С ним вместе и над ним?
С любезностью всех негордых
У сада, у бревен сарая
Ты тени сгоняла на отдых,
Шагами тишь проверяя.
Постелена козам солома,
И куры в курятне отменной.
У нас ни постели, ни дома —
Ничего, кроме старой вселенной.
Ничего, кроме радости зрячей,
Так о ней одной говори.
Волна, бездомная рыбачка,
Волочит звезды-козыри.
Зеленые, желтые — пачками —
Всплывают, тонут, и опять
Ты можешь, платья не запачкав,
Их с камня подобрать.
Светляк, приплывшая звезда,
Дождь капель радуг рябей —
Они идут твоим сандальям,
Как эта ночь тебе.
Возьмем живущего дары:
Что, если все богатые
Нам в руки козыри сданы
Ночами, вихрями, закатами?
И мы обречены играть,
Тасуя жизнь без берегов,
А им заимствовать пора
От наших песен и шагов —
Еще играть, еще южней
Сияньем шеи, губ, как пеной
Волн, бесхитростных на дне
И наверху таких надменных.
1923
Новороссийск

114–116. ВОСПОМИНАНИЯ

1. ОСЕНЬ В ЛАТВИИ 1917 ГОДА 

Костры — лугам, костры как дар
От пламени огней,
Душа дорог больших горда,
Когда любезны с ней.
Входила осень не простая
В каштанов шум и медь —
От синих кленов до куста,
Забывшего сгореть.
Мы с нею шли в огне ракит,
Цвели, как лист цветет, —
Был ветер теплый вдоль реки
Вдруг над водой простерт.
С каких имен, с каких умов
На память списан путь?
Тенистый Венден, брат холмов,
Просил нас отдохнуть.
Он — мельник — нам вино разлил,
Мы пили, я сказал:
«Мы пьем не за твои кули,
Не за твои глаза.
За тех, что звездами пройдут
От сердца до виска,
За красный клен, за юный дуб,
За свежесть — наш стакан».
За пылью пали звон и лай,
С листвой смешало дом,
Махала осень у седла
Погожим рукавом.
А там, где, выбежав из нор,
Сам ветер путь учил,—
Вечерний Венден строил ночь
И путал кирпичи.
1923

2. ВОСПОМИНАНИЕ О ВОЙНЕ (1915–1917)

Быть у войны в плену,
Как знамя, взять кочевье, —
Двуглавый сон, людей согнув,
Зажег их, как деревья.
Казачьим гривам дал висеть
Над сбитыми овсами,
Повел кривую карусель
Слепых коней и всадников.
То молодость пела и шла на убой,
Гремела и падала с песней рябой
О маршевых братьях, о маршевых,
Иззубренных ветрами лицах,
Когда уют домашний
Стал пестрой небылицей.
Конь, усмехаясь на забаву,
Топтал простор зеленый,
Орудий огненное право
Передо мной ломило клены.
Колодцы, города, пути,
Как дым, летели кувырком,
Войну, как поле, перейти
Мне показалося легко.
То молодость, повод сжав,
Кружила вдосталь шашкой,
Но соль в немецких блиндажах
Была не слаще нашей.
Такая ж, как наша, колючка у волчьих
Убежищ кусала отряды,
Такой же сутулый и рваный рабочий
Упорно глядел и, вспотев,
Оттачивал смерть по наряду…
Свинцовый лак ногтей
Распластанного «таубе»
Плыл братом истребителя,
Вспорхнувшего над Бугом,
Как дикий воробей,
Но с русским глазом смуглым,
И рваных блесков острие
Гасили в ножнах часовые, —
Здесь молодость взяла свое,
Над этим сходством круглым
Задумавшись впервые.
По-новому с разгона
Запела в залпах высота,
За вас, расстрелянные клены, —

Еще от автора Николай Семенович Тихонов
Ленинградские рассказы

Рассказы о людях мужественных и стойких, с честью выдержавших суровое испытание — блокаду родного города.


Храбрый партизан

В этой книге напечатаны рассказы известного советского писателя Николая Семёновича Тихонова.Это рассказы о замечательных героях гражданской войны - Щорсе и Будённом, о мужественных горцах, молодом партизане и его матери, вступающих в неравную борьбу с белыми. В рассказе «Мороз - Красный нос» автор рисует храбрость, отвагу советских бойцов в боях за нашу Родину.Рассказы написаны на основе личных наблюдений или записей очевидцев, в них всё правда, и поэтому читаешь их с таким интересом и волнением.


Умный танк

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Книга пути

Название новой книги Николая Семеновича Тихонова удивительно перекликается с подзаголовком его первого поэтического цикла: более чем полвека назад тогда еще совсем молодой поэт поставил перед своими стихами по-солдатски скромные и строгие слова — „Из походной тетради". И вот теперь читатель открывает книгу крупнейшего мастера нашей литературы — „Книгу пути". Объясняя в кратком предисловии смысл этого названия, автор связывает его с восточными традициями и темами Азии, —мы же не можем не связывать „Книгу пути" также и с личностью самого писателя, с его биографией, с его кипучей общественной деятельностью.Более полувека назад дух революции, грозовой ветер надвигавшихся перемен захватили юношеское воображение Николая Тихонова, и с тех далеких лет он как бы вобрал в себя величайшую истину жизни — служение народу и делу освободительной борьбы.С винтовкой в руках, рядовым бойцом Красной Армии,  поэт защищал революционный Петроград от белогвардейских полчищ Юденича, а спустя двадцать с лишним лет, во время Великой Отечественной войны, в тяжелые дни блокады, он снова был среди защитников родного города.


Война

Повести и рассказы советских писателей, собранные в этой книге, рассказывают о трагических событиях Первой мировой войны, стремятся показать подлинное лицо ее участников и дать реалистическую зарисовку империалистической бойни 1914–1918 годов.


Сибиряк на Неве

Военные рассказы известного советского поэта Н. С. Тихонова — Блокадные времена, Кукушка, Девушка, Руки, Поединок, Мать, Сибиряк на Неве. Для среднего и старшего возраста.


Рекомендуем почитать
Полное собрание стихотворений

В. Ф. Раевский (1795–1872) — один из видных зачинателей декабристской поэзии, стихи которого проникнуты духом непримиримой вражды к самодержавному деспотизму и крепостническому рабству. В стихах Раевского отчетливо отразились основные этапы его жизненного пути: участие в Отечественной войне 1812 г., разработка и пропаганда декабристских взглядов, тюремное заключение, ссылка. Лучшие стихотворения поэта интересны своим суровым гражданским лиризмом, своеобразной энергией и силой выражения, о чем в 1822 г.


Белорусские поэты

В эту книгу вошли произведения крупнейших белорусских поэтов дооктябрьской поры. В насыщенной фольклорными мотивами поэзии В. Дунина-Марцинкевича, в суровом стихе Ф. Богушевича и Я. Лучины, в бунтарских произведениях А. Гуриновича и Тетки, в ярком лирическом даровании М. Богдановича проявились разные грани глубоко народной по своим истокам и демократической по духу белорусской поэзии. Основное место в сборнике занимают произведения выдающегося мастера стиха М. Богдановича. Впервые на русском языке появляются произведения В. Дунина-Марцинкевича и A. Гуриновича.


Лебединый стан

Объявление об издании книги Цветаевой «Лебединый стан» берлинским изд-вом А. Г. Левенсона «Огоньки» появилось в «Воле России»[1] 9 января 1922 г. Однако в «Огоньках» появились «Стихи к Блоку», а «Лебединый стан» при жизни Цветаевой отдельной книгой издан не был.Первое издание «Лебединого стана» было осуществлено Г. П. Струве в 1957 г.«Лебединый стан» включает в себя 59 стихотворений 1917–1920 гг., большинство из которых печаталось в периодических изданиях при жизни Цветаевой.В настоящем издании «Лебединый стан» публикуется впервые в СССР в полном составе по ксерокопии рукописи Цветаевой 1938 г., любезно предоставленной для издания профессором Робином Кембаллом (Лозанна)


Стихотворения и поэмы

В книге широко представлено творчество поэта-романтика Михаила Светлова: его задушевная и многозвучная, столь любимая советским читателем лирика, в которой сочетаются и высокий пафос, и грусть, и юмор. Кроме стихотворений, печатавшихся в различных сборниках Светлова, в книгу вошло несколько десятков стихотворений, опубликованных в газетах и журналах двадцатых — тридцатых годов и фактически забытых, а также новые, еще неизвестные читателю стихи.