Стихотворения и поэмы - [93]

звон Софии и Лавры над нами.

И над миром взошла нашей славы звезда,

как любви негасимое знамя.

Мир у нас, а вблизи, за кордоном, война

расползается, тишь раздирая.

Только к миру и счастью дорога одна —

то дорога родимого края.

Та, что Киев вперед сквозь грозу позвала,

наш зеленый, пурпуровый, ясный,

та дорога, которой любовь нас вела.

Что сильнее любви и прекрасней?

Пролетают машины в лазурном окне,

с песней движутся воины строем.

Север, Запад и Юг — мир в любой стороне,

и Восток наш овеян покоем.

Наших крыл золотых всё огромней размах,

слышат реки, вершины, дубровы

на колхозных полях и в больших городах

перекличку труда молодого.

Киев отчий шумит, и сирена звучит,

поднимает свой голос в просторы.

На вокзале гудки, чуешь, поезд гремит —

то в Москву отправляется скорый.

Киев, Киев, ты в песне, ты в сердце моем,

и оно воспевать тебя радо:

твой асфальт, озаренный вечерним огнем,

и ЦК на горе колоннады,

говор парков твоих, и Крещатик, и всё,

чем так сердце полно и богато,

что его к новым песням на крыльях несет,

воды тихие, зори, закаты.

Розовеет окно в этот утренний час,

пламенеет, сверкает лучами.

Октября годовщину — наш праздник не раз

мы с тобою, мой Киев, встречали.

Вдоль трибун проходя, любовались огнем

алых флагов — калиною красной —

и улыбками детскими праздничным днем

мы пленялись с тобой не напрасно.

Как привет — громовое навстречу «Ура!»

Прошагают сейчас батальоны,

всколыхнутся от поступи воды Днепра,

дрогнут горы, и пашни, и склоны.

Не страшны нам угрозы студеной зимы,

вешних сил у страны изобилье.

Славься, Киев, а слава твоя — это мы,

это Родины, Партии крылья.

1940, 1962

470. БЕССМЕРТНЫЕ © Перевод Т. Волгина

Краснодонским молодогвардейцам посвящаю

1

Бессмертьем венчает Отчизна

погибших за правду в бою.

Вы отдали юные жизни

за землю родную свою.

Вы верили в правое дело,

не выдали верных друзей,

в молчании, гордо и смело

глядели в глаза палачей.

Путями вы шли огневыми,

бесстрашно чеканя шаги.

Вас бросили в шахту живыми

в шинелях зеленых враги.

Но вы исполинами встали,

овеяны стягом святым,

и лютую смерть вы попрали

бессмертным геройством своим.

Врагам отомстим ненавистным

за вас, как за братьев родных!

Вовек не забудет Отчизна

гвардейцев своих молодых.

Давно не звенят уже пули…

Ты с нами, Олег Кошевой.

Мы видим, как с Громовой Улей

идешь ты поселком, живой!

И зори грядущего снова

вам светят и к счастью зовут.

Земнухов, Тюленин, Шевцова

живые за вами идут.

Недаром в те грозные годы

вы партии нашей клялись,

недаром под стягом свободы

на битву с врагом поднялись.

2

Канонада вдали отгремела,

и замолкли в садах соловьи.

Смерть врывалась в дома озверело,

злобно жертвы хватала свои.

Налетала, стреляла, душила,

расправлялась штыком и огнем,

всё сметала, давила, крушила

на пути беспощадном своем.

Никого эта смерть не щадила —

ни младенцев, ни старцев седых…

Но росла уже тайная сила

в краснодонских проулках глухих.

В звездном небе задумалась Вега,

в тихом домике — призрачный свет…

Здесь сошлись по призыву Олега

побратимы его — на совет.

Все сошлись — пареньки и девчата;

в эти грозные тяжкие дни,

боевые Отчизны орлята,

смерти вызов послали они.

Вот сидят они молча, сурово.

Полночь, звезды горят в небесах.

Тишина… И слова Кошевого

будят гнев в их горячих сердцах.

«Друзья! С фашистскою ордою

бороться будем день за днем!

Мы „Гвардиею Молодою“

кружок свой тайный назовем.

Опасный путь пройдем бесстрашно.

Пусть даже в свой последний час

святой, великой тайны нашей

никто не выдаст, не продаст!

А кто из нас ее забудет,

переметнется в стан иуд,—

пускай предателя осудит

товарищей суровый суд!

Ничто клейма с него не снимет,

его родных бесчестье ждет,

земля отступника не примет,

навек Отчизна проклянет.

Клянитесь все! Пора настала

себя отдать борьбе с врагом!»

— «Клянемся!..» — тихо прозвучало,

отозвалось в сердцах, как гром.

«Клянусь, что в страшную годину

за волю жизнь свою отдам.

Сын комсомола Украины,

его нигде я не предам.

Пусть вражьи полчища несметны,—

отважно против них пойду,

как шли в боях за власть Советов

отцы в семнадцатом году.

Клянусь быть сыном их достойным

и, как они, не отступать,

чтоб жизнью мирной и спокойной

народ советский жил опять.

Чтоб отплатить за дни неволи,

быть духом тверже, чем гранит,

клянусь, творить я буду волю

того, кто мной руководит.

Врагу-убийце нет прощенья,

жестоко мстить ему клянусь!

Когда ж забуду долг священный,

нарушу клятву и сломлюсь, —

пусть станет имя ненавистно

предателя в родном краю

и проклянет навек Отчизна

меня и всю мою семью!»

3

Как звон торжественный металла,

в тревожном сумраке ночном

сурово клятва прозвучала

и поплыла в века, как гром.

Во взгляде твердом нет опаски,

их не страшили кровь и мгла.

Как будто рыцари из сказки,

они сидели у стола.

Лицо у каждого сияло,

а речь — спокойна и кратка…

На подвиг их благословляла

родная партии рука.

Для бурь рожденные, сердцами

в одном порыве вы слились…

И стены горницы над вами,

как крылья легкие, взвились…

И вы увидели: с востока,

сквозь непогоды злую ночь,

спешат свои… огнем жестоким

они фашистов гонят прочь.

Кругом, от края и до края,

идут полки, и сквозь туман

багряно степи заливает

знамен шумящий океан.

И уступает ночь дорогу

прибою грозному штыков.

Идут вам братья на подмогу,

по трупам попранных врагов.