Стихотворения и поэмы - [86]

Шрифт
Интервал

губами тихо шевелит…
Она пантерою заходит,
ударить в спину норовит…
Уже кинжал на головою…
Но тут Зарема в двери: раз!
И панна вскрикнула от боли
и на пол грянулась тотчас…
«Ну, что, проклятый, не сгинела?!
Ей жить с таким ли подлецом?»
Споткнулся гетман, на Ягеллу
упал с разрубленным лицом…
А за окошком — гул прибоя…
Трясило выглянул во двор…
Куда казаки с голытьбою
толпой бегут во весь опор?..
Что там за ними громыхает?
С огнем и цокотом таким
за ними стаей пролетают
поляки, гетмана полки…
Тарас объят весь гневом жгущим,
он коридорами бежит
к повстанцам, в панике бегущим,
чьи кое-где блестят ножи…
Но опоздал… Уже нет силы,
уже не совладать с бедой…
Иди ж на смерть, о мой Трясило,
вожак мой славный молодой.
Что дальше будет — время скажет…
Но я не дрогну — не таков.
Тарас клинком призывно машет —
своих скликает казаков.
Меж ними ветер — рад он, рад он,
что кровью панской сыт с лихвой…
Там, где ворота, — баррикады
и возле них — последний бой.
На баррикадах трупы — маком…
Прибой отхлынул и затих…
Отбили первую атаку
и отдыхают казаки…
Что там мелькнуло? Что за звоны?
О слезы, будьте вы скупы!
Блестят хоругви да иконы,
на баррикады прут попы…
Трясило глянул, тут же сразу
померк глазами, замолчал…
Лишь солнца лучик у Тараса
на лбу прощально заиграл…
А те идут, неторопливы,
за ними — гетмана полки.
И тут — конец. Ведь в долгогривых
стрелять не будут казаки…
Тарас поник челом печально,
и на пистоль легла рука.
Зарема глянула прощально
в глаза сухие вожака…
«Сдавайтесь, братья!» — поп взывает
и манит взмахами руки.
Он их крестом благословляет…
И встрепенулись казаки…
Они встают, темнее ночи,
к Тарасу скорбные идут.
А он покорным быть не хочет
и над врагом свершит свой суд.
«Постойте, вы! — кричит Трясило. —
Я им по правде всё скажу!»
И он взглянул на вражью силу,
как будто пересек межу…
«Вас, казаки, берут обманом
попы, посланцы темноты!
Забили голову дурманом
иконы эти да кресты.
За ними пан стоит проклятый,
чтоб вас судить ценой любой…
А вы, как глупые телята,
себя даете на убой!..
Им крови вашей жаль едва ли,
за ними церковь, бог, закон!..»
— «Молчи, молчи! — попы кричали.—
Любой вам будет грех прощен!
Лишь вы безбожника лихого
отдайте нам, его связав!»
И столько злобного и злого
в том крике было, что в глазах
огонь зажегся у Трясила…
И гнев казацкий взбушевал…
Любовь и ласку с мощной силой
народный голос выражал:
«Хвала навеки атаману!»
— «Веди нас, батька!» — «Славен будь!»
— «Покажем и попам и пану
веселый и кровавый путь!»
И враз клинками засверкало
и закипело всё кругом…
Гей, сила вражья утекала
от казаков бегом, бегом…
«Прости!» — взывает поп к Тарасу,
но сабли взмах не удержать,
запутался он в длинной рясе,
никак не может убежать…
Попы, как мыши, — на заборы,
но сабля их сечет, сечет!..
Они сползают наземь споро,
лишь кровь промеж досок течет…
И казаки прошли грозою
тот город весь, и кровь лилась…
Еще не знал такого боя,
так не рубил еще Тарас…
Он только стиснул зубы, брови
и рубит шляхту вновь и вновь.
Его жупан пропитан кровью,
по сапогам стекает кровь…
Но руки вяло вдруг упали:
нет никого, где взгляд ни кинь.
И напролет всю ночь гуляли
и танцевали казаки.
И, вторя кобзам, в бубны били,
пока совсем не рассвело.
А утром город запалили,
и небо кровью зацвело…
«По коням все!» И уж далёко
набатным звоном город бьет…
А месяц ясный одиноко,
как лебедь, по небу плывет.
Мои же думы — гаем, гаем,
как заповедные ключи…
Пожар всё небо обнимает,
на фоне том Трясило мчит…
1925

467. ОТПОВЕДЬ

© Перевод Е. Крижевич

ВСТУПЛЕНИЕ
Кипит уже во всех краях…
Грозою — тучи над вселенной…
Пан Маланюк достопочтенный,
еще мы встретимся в боях!..
Пока же — отповедь моя
летит на крик ваш неизменный,
на крик бесплодный, к «сердцевине
бессильной нации», где мгла,
где ветер воет, как в пустыне,
не знают где добра и зла,
где только дух упадка ныне
в безлюдье на коленях стынет,
и кровь течет с его чела…
ведь сердцевина та сгнила.
1
Укра́ина степной была,
но дни великие настали,
снаряды, трактора вспахали
ей лоно… И среди невзгод,
в мученьях голода, блокады,
когда пылали баррикады,
сквозь красных зим тревожный ход,
под гул отрядов капитала,
и плач, и смех, и казней стон —
«За власть Советов!» написала
она на пурпуре знамен…
А вы?.. Что делали, где были?..
Кого на муки обрекли,
над кем горюют ковыли,
кого в могилы положили
в последнем яростном бессилье
на дымных, огненных шляхах?..
…Разбой, руины, страх в очах
детей, что вы осиротили
на кровью залитых полях.
А вы готовили штыки,
грозили снова ей расправой,
когда восстало жаркой лавой:
«Быть иль не быть!..» Вы чужаки,
и в злобе сгинете неправой,
и захлебнетесь вы отравой,
что нам сулили… Пробил час!
Железный шаг раздавит вас!
Влюбленный в этот час пиита,
не буду равнодушным я,
и взрывом гневным динамита
пусть на елей иезуита
грохочет отповедь моя!
Ни думы о былом, ни боли
напрасно не терзали нас…
Лишь сердце стиснулось не раз
от прежних бедствий поневоле,
да так, что взор от боли гас!..
Но знали мы на ратном поле:
грядет к нам коммунизма час…
Мы шли вперед, не помня боле
о прошлом, — цель спаяла нас.
И словно стали мы из стали,
ведя суровый, тяжкий бой…
Свое ведь счастье и покой
давно мы под ноги втоптали…
Ах, Украина, Украина!
Да разве нам страшны угрозы,
когда сыны твои сквозь грозы

Еще от автора Владимир Николаевич Сосюра
Третья рота

Биографический роман «Третья Рота» выдающегося украинского советского писателя Владимира Николаевича Сосюры (1898–1965) впервые издаётся на русском языке. Высокая лиричность, проникновенная искренность — характерная особенность этого самобытного исповедального произведения. Биография поэта тесно переплетена в романе с событиями революции и гражданской войны на Украине, общественной и литературной жизнью 20—50-х годов, исполненных драматизма и обусловленных временем коллизий.На страницах произведения возникают образы современников поэта, друзей и недругов в жизни и литературе.


Рекомендуем почитать
Стихотворения и поэмы

В книге широко представлено творчество поэта-романтика Михаила Светлова: его задушевная и многозвучная, столь любимая советским читателем лирика, в которой сочетаются и высокий пафос, и грусть, и юмор. Кроме стихотворений, печатавшихся в различных сборниках Светлова, в книгу вошло несколько десятков стихотворений, опубликованных в газетах и журналах двадцатых — тридцатых годов и фактически забытых, а также новые, еще неизвестные читателю стихи.


Белорусские поэты

В эту книгу вошли произведения крупнейших белорусских поэтов дооктябрьской поры. В насыщенной фольклорными мотивами поэзии В. Дунина-Марцинкевича, в суровом стихе Ф. Богушевича и Я. Лучины, в бунтарских произведениях А. Гуриновича и Тетки, в ярком лирическом даровании М. Богдановича проявились разные грани глубоко народной по своим истокам и демократической по духу белорусской поэзии. Основное место в сборнике занимают произведения выдающегося мастера стиха М. Богдановича. Впервые на русском языке появляются произведения В. Дунина-Марцинкевича и A. Гуриновича.


Стихотворения и поэмы

Основоположник критического реализма в грузинской литературе Илья Чавчавадзе (1837–1907) был выдающимся представителем национально-освободительной борьбы своего народа.Его литературное наследие содержит классические образцы поэзии и прозы, драматургии и критики, филологических разысканий и публицистики.Большой мастер стиха, впитавшего в себя красочность и гибкость народно-поэтических форм, Илья Чавчавадзе был непримиримым врагом самодержавия и крепостнического строя, певцом социальной свободы.Настоящее издание охватывает наиболее значительную часть поэтического наследия Ильи Чавчавадзе.Переводы его произведений принадлежат Н. Заболоцкому, В. Державину, А. Тарковскому, Вс. Рождественскому, С. Шервинскому, В. Шефнеру и другим известным русским поэтам-переводчикам.


Лебединый стан

Объявление об издании книги Цветаевой «Лебединый стан» берлинским изд-вом А. Г. Левенсона «Огоньки» появилось в «Воле России»[1] 9 января 1922 г. Однако в «Огоньках» появились «Стихи к Блоку», а «Лебединый стан» при жизни Цветаевой отдельной книгой издан не был.Первое издание «Лебединого стана» было осуществлено Г. П. Струве в 1957 г.«Лебединый стан» включает в себя 59 стихотворений 1917–1920 гг., большинство из которых печаталось в периодических изданиях при жизни Цветаевой.В настоящем издании «Лебединый стан» публикуется впервые в СССР в полном составе по ксерокопии рукописи Цветаевой 1938 г., любезно предоставленной для издания профессором Робином Кембаллом (Лозанна)