Стихотворения и поэмы - [8]

И сгустятся в душе вопросы,

Превратив её в алебастр.

И – хрустальной свободы линза –

Этот воздух, зимой дарим,

Будет пристальным зреньем признан,

Созерцаем, как царь долин.

И покроет любые сани,

И заслонит любую щель. –

Овевавший лицо, он встанет

Цитаделью вокруг вещей.

1975

«В ту пору сонную, когда…»

В ту пору сонную, когда

Молчанье – это точка зренья, –

Листа над пропастью паренье

И нежилые города –

Собратья речи. А за нею,

При каждом слоге на посту,

Стоит, от крови сатанея,

Заворожённых дней пастух.

1975

Поэты

Я увидел – в разных странах

На бинтах бумаги – перья,

Как пинцеты в чистых ранах,

А слова, являясь, пели –

Альт, и тенор, и сопрано –

В кабинете, в зале, в келье.

Я увидел, как, раскинув

Сотни пальцев музыкальных

По больной клавиатуре,

Свет лечил друзей опальных –

И, сойдя, лежал на спинах,

На ковре, соломе, стуле…

1975

Варшавский цадик

На самой дальней из окраин,

Где год великим шёл постом

И мор садился как хозяин

При редкой трапезе за стол,

Служил у мельника Иосиф.

Порой, мешок с мукою сбросив

Средь поля с неокрепших плеч,

В страданьях слуха не утратив,

Он видел ангелов-собратьев

И слышал сбивчивую речь:

«Поют, скрипя, дверные петли,

Светильник полдня не погас,

Ступай за нами – и не медли

От смерти спрятаться средь нас!

Пока, голодный, по морозцу

Бежишь – и близится метель,

Твой Сад Заброшенный разросся,

С тобой свиданья захотел…»

Он отвечал: «Я грохот слышу

Солдат-губителей. Всё ближе

И неизбежней с каждым днём

Сестёр и братьев избиенье…

Народ, скажу я, внемли пенью

И засели нездешний дом!..

Я приурочен к злому часу,

И если в страхе отступлю –

Какие волны хлынут сразу?

Кого из вас я утоплю?

Творенье длится. Если сброшу

Мешок судьбы средь бела дня, –

Один из вас поднимет ношу,

Его пошлют сменить меня!»

…И светлый сонм, охвачен дрожью,

Бежал, как искры от огня…

1975

Чтенье книг

О чтенье книг – немое построенье

Заиндевевших замков изо льда!..

И неприметно улицы старенье,

И то, что шаг затверженный солдат

Стал неуверенней, и то, что вовсе

Исчез сосед, как слово из стиха,

А годы разбредаются, как овцы,

В твоём лице утратив пастуха, –

Ты не заметишь, строя лучевые

Кварталы зданий, гаснущих тотчас.

Но выйдешь вдруг на улицы живые –

Занять у них дыханья, истощась, –

И встанет ель в дверях, как хмурый леший,

И, распахнув бесшумную метель,

Войдёшь в кирпичный город, побелевший

От снегопада множества смертей…

1975

Поэты Из цикла

[1] Кольридж

Внезапно расцветает море,

Обвито зарослями рук,

Вздымаясь в бунте и крамоле,

И над водою дышит Дух.

И в отрешённом ранге флотском

Пред Небом шкипер предстоит,

И завещанье пишет лоцман

Для развлеченья Нереид.

И слышен шторма взмах последний:

Над вознесённою волной,

Над шлемом бурь, на самом гребне –

Сразился Ангел с Сатаной!

1976

[2] Гёте

Быть в сумраке – светом

И тьмой – поутру,

В метели – раздетым,

Одетым – в жару,

На Западе – шахом,

А в бездне – летать

И каверзным взмахом

Пространства взметать…

Творить – и лениться.

Мелькнёт эполет –

Учтиво склониться,

И плюнуть вослед!

1976

[3] Низами

В светлейших долинах лежал твой удел,

Но сам ты в один из семи

Тех дней невечерних слететь захотел,

Как лист, и ослепнуть с людьми.

Ты вышел, покинув бессмертный простор,

Гремя золотыми дверьми,

Вослед не послышался окрик: «Постой!» –

С небес безразличных семи.

Но, если стыдишься стать братом вещам,

Моё увещанье прими:

Я родину душ по ночам посещал, –

И ты посети с Низами!

1976

[4] Петефи

Зеркальное застывшее пространство,

Родные колосящиеся степи,

Вода и свет, обнявшиеся страстно, –

Свежа, недвижна родина Петефи.

Но, недруг сердца и мечты союзник, –

Душой кляни, а языком приветствуй, –

Со свитой чисел, офицеров грузных,

Шагает Время мимо строя бедствий

И говорит: «Я честью заклинаю:

Исполни долг, а после славы требуй –

Верни всю кровь бурлящему Дунаю,

А весь порыв – безоблачному небу!»

1976

Улица будущего

В начале – тихий дом, и здесь

Живут герои Ариосто:

С них смерть навеки сбила спесь,

У них бесхитростно и просто

Цветёт блаженство на лице.

А близ провала – там, в конце,

Есть особняк героев Кафки,

И каждый мыслит: «Как я цел

Остался средь вселенской давки?..» –

И не решит никто задачи…

…На протяженье мостовой –

От Дома смеха к Дому плача –

Подземный мерный пульс живой,

И крови полная отдача

И поит, и во всей красе

Сырую землю содрогает…

С тем сердцем, словно Одиссей

С сиренами, мой слух играет.

1976

«Был мальчиком кудлатым…»

Был мальчиком кудлатым,

И у корней, где мох,

Как рядом с тайным кладом,

Стоять часами мог:

Там муравьи копали,

Фундамент возводя,

И маленькие пальмы

Лоснились от дождя.

И жил народ любезный

В стране лесов и вилл,

А он, как дух небесный,

Над нею волен был.

Но мальчик стал подростком –

И ощутил, скорбя,

В садах, под корнем скользким,

В такой стране – себя.

И только много позже,

Покинув путь кривой,

Внезапно понял с дрожью,

Кто смотрит на него…

1976

Безрассветный край

Вблизи гнездящихся меж мыслей

Домов, гнетущих и квадратных,

Близ газовых заводов, близ ли

Орудий пахотных и ратных, –

Не знаю, только в гиблом месте

Толпятся ночью под покровом

Чернеющих, как дым, известий:

Не жди рассвета в мире новом!

Его не будет. Проходи же.

Привыкни к жизни одноцветной! –

Но смотрят вверх. И небо ближе.

Росою пахнет предрассветной.

1976

«Мне прежде яви открывалось…»

Мне прежде яви открывалось