Стихотворения и поэмы - [11]
О том же писал Е. Евтушенко:
«Стоило Галичу запеть, то есть стоило ему позволить себе быть самим собой, как из преуспевающего, вполне приемлемого бюрократией "драмодела" он превратился в нежелательную личность.
Галич был одним из тех людей, которые всем сердцем поверили, что с XX съезда партии начинается новая эра — эра совести, эра гласности. Когда "оттепель" была подморожена, такие люди уже не могли жить по-прежнему, в отличие от оппортунистов, ловко изгибавшихся "вместе с генеральной линией", как гласит одна грустная шутка. Совесть опять становилась ненужной, а вместе с ней и ее обладатели»[33].
Из титров кино срочно вырезали имя Галича, договоры с ним разрывали, минимальную пенсию по инвалидности — и ту отобрали. Но вдруг на его имя стали по почте приходить анонимные денежные переводы по 100 рублей. Позднее выяснилось, что эти деньги ему присылали ученые — Капица, Лебедев и другие. Казначеем этой черной кассы была Алиса Григорьевна Лебедева.
Наконец, когда Галич получил приглашение в Норвегию руководить семинаром по творчеству Станиславского, визы ему в ОВИРе не дали, а предложили уехать навсегда: «Меня вызвали в КГБ и сообщили о том, что я никогда не выеду из страны с советским паспортом, не имею права. Так сказать, человек, который уже так клевещет и ведет такую враждебную деятельность внутри страны, не может быть выпущен за рубеж как представитель СССР. Мне предложили выйти из гражданства и тогда подать заявление. Лишь в этом случае мне будет разрешено покинуть страну. Я сделал это далеко не сразу, наверное, месяцев через семь после этого. Я думал и нервничал, сходил с ума. И я понял, что меня вынуждают к этому, делают все возможное, чтобы я решился на этот шаг…» (Радиопередача из цикла «У микрофона Галич», радио «Свобода», 1975 г.).
Многое угнетало, многое смертельно надоело… Раздражал теперь даже давний выход на Западе книги его стихов «А. Галич. Песни» с перевранными текстами, куда по неосведомленности редактора (Е. Р. Романова[34]) были включены и стихи Юза Алешковского, приписанные Галичу… «Эту книгу, кстати, я вообще своей не считал и не считаю» — говорил позднее поэт на нескольких выступлениях (в том числе во Франкфурте в присутствии ее редактора).
В Серебряном бору в Москве летом 1973 года Галич написал один из своих шедевров — трагическую и гротескную маленькую поэму «Письмо в семнадцатый век». На тесном пространстве в сотню строк соседствуют глубокий лиризм и хлесткая памфлет-ность, двадцатый век с его пошлыми «светилами из светил» и семнадцатый, символизированный Прекрасной Дамой — «красоткой с картины Вермеера». Причудливое переплетение мира «обитателей государственных дач, «кому молебен благодарственный / я б так охотно посвятил», и мира идеальной красоты века за три до нас…
Один из главных мотивов поэмы — стыд за свое время и свою страну.
В 1974 году поэта наконец вынудили покинуть Советский Союз, причем только по израильской визе. 20 июня Галичу выдали документы для выезда.
(«Письмо в семнадцатый век», ранний вариант, зафиксированный в некоторых магнитофонных записях)
«Госпожа», девушка с картины Вермеера Дельфтского, — кто она, только ли романтизированный семнадцатый век? Нет, конечно. Это персонифицированный образ того, что (по иному поводу) О. Мандельштам назвал — «тоской по мировой культуре». А с другой стороны, многое из того, что оставлял поэт в России, было той же «мировой культурой», ее неотъемлемой частью. Не об этом ли идет речь в стихотворении «Опыт ностальгии»:
Здесь проступают ассоциации, связанные не только с Пушкиным, но и с Пастернаком, с Ахматовой, — со всем, от чего не оторвать того, кто вырос в России и предан ее искусству.
Очевидцы тех событий, например, Раиса Орлова, знакомая Галича еще с юношеских лет, вспоминает: «В июне 1974 года мы пришли прощаться. Насовсем. Они улетали на следующее утро. Саша страшно устал — сдавал багаж на таможне. Квартира уже полностью разорена. Но и для последнего обеда красивые тарелки, красивые чашки, салфетки».[35] Дочь поэта А. Архангельская-Галич рассказывает: «Когда отец выходил из дома, во дворе все окна были открыты, многие махали ему руками, прощались… Была заминка на таможне, когда ему устроили досмотр. Уже в самолете сидел экипаж и пассажиры, а его все не пускали и не пускали. Отцу велено было снять золотой нательный крест, который ему надели при крещении, дескать, золотой и не подлежит вывозу. На что папа ответил: "В таком случае я остаюсь, я не еду! Все!" Были длительные переговоры, и наконец велено было его выпустить. Отец шел к самолету совсем один по длинному стеклянному переходу с поднятой в руке гитарой…»[36]
Наступил последний, недолгий (три с половиной года) эмигрантский период жизни Александра Галича, — в это время мне было подарено общение с этим необычным человеком и удивительным поэтом…
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Незавершенный роман «Блошиный рынок», который сам Галич называл «плутовским романом», был написан в эмиграции, в 1976 — 1977 годах. Первая часть опубликована в журнале «Время и мы» (№№ 24-25. 1977-1978 гг.).Судьба второй части неизвестна.В образе главного героя Семена Яновича Таратуты — одесского интеллигента — нетрудно заметить черты самого автора, а в его высказываниях — авторские мысли, поэтому справедливее будет сказать, что этот герой выведен с самоиронией.Один из эпизодов перекликается с тем, что произошло в жизни Галича: перед отъездом он должен был выплатить внушительную сумму за свою кооперативную квартиру в писательском доме, но когда власти вызвали его «на ковер» 17 июня 1974 года и предъявили ультиматум «эмиграция — лагерь», то сами же и внесли за него требуемую сумму, только чтобы Галич поскорее убрался из страны. .
Этот сборник – четвертая книжка стихов и поэм Александра Галича, вышедшая в издательстве «Посев». Сборник объединил все, издававшееся ранее, а также новые стихи, написанные Галичем незадолго до смерти. Тонкая книжка – итог, смысл, суть всей жизни поэта. «И вот она, эта книжка, – не в будущем, в этом веке!» Но какая это емкая книжка! В ней спрессована вся судьба нашего «поколения обреченных», наши боль и гнев, надежда и отчаянье, злая ирония и торжествующий смех, наша радость духовного раскрепощения.Настоящего поэта не надо растолковывать, его надо слушать.
В основу сюжета «Генеральной репетиции» положена история запрещения постановки пьесы «Матросская тишина» после просмотра ее генеральной репетиции представителями ЦК и МК КПСС.А. Галич дает широкую картину жизни московских театральных и литературных кругов, с которыми он был тесно связан более тридцати лет, рассказывает о своих встречах со многими известнейшими деятелями русской культуры. С этими воспоминаниями и размышлениями автора перемежается текст пьесы, органически входящий в художественную ткань всего произведения.
В третий номер журнала «Глагол» вошли публицистические выступления известного советского поэта, прозаика и драматурга Александра Галича. Основу составили его выступления по радиостанции «Свобода» в 1974—1977-х годах. В издание включены также интервью с писателем, подписанные им открытые письма, стихи, написанные автором в разные годы.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Впервые в таком объеме (593 текста) воспроизводятся произведения, опубликованные при жизни (в период с 1910-го по 1932 г.) одного из основателей футуристического движения в России Д. Бурлюка. В книгу также включены все стихотворные произведения его брата Н. Бурлюка, опубликованные в футуристических альманахах с 1910-го по 1915 год. Без творчества этих поэтов невозможно правильно понять историю русского авангарда и в целом русской поэзии XX века.http://ruslit.traumlibrary.net.
Книга представляет собой самое полное из изданных до сих пор собрание стихотворений поэтов, погибших во время Великой Отечественной войны. Она содержит произведения более шестидесяти авторов, при этом многие из них прежде никогда не включались в подобные антологии. Антология объединяет поэтов, погибших в первые дни войны и накануне победы, в ленинградской блокаде и во вражеском застенке. Многие из них не были и не собирались становиться профессиональными поэтами, но и их порой неумелые голоса становятся неотъемлемой частью трагического и яркого хора поколения, почти поголовно уничтоженного войной.
«… Мережковский-поэт неотделим от Мережковского-критика и мыслителя. Его романы, драмы, стихи говорят о том же, о чем его исследования, статьи и фельетоны. „Символы“ развивают мысли „Вечных Спутников“, „Юлиан“ и „Леонардо“ воплощают в образах идеи книги о „Толстом и Достоевском“, „Павел“ и „Александр I и декабристы“ дают предпосылки к тем выводам, которые изложены Мережковским на столбцах „Речи“ и „Русского Слова“. Поэзия Мережковского – не ряд разрозненных стихотворений, подсказанных случайностями жизни, каковы, напр., стихи его сверстника, настоящего, прирожденного поэта, К.
Поэтическое наследие М. Кузмина (1872–1936) в таком объеме издается впервые. Представлено 11 стихотворных книг и значительное количество стихотворений, не вошедших в авторские сборники. Большая часть текстов сверена с автографами, в примечаниях использованы обширные архивные материалы, в том числе Дневник поэта, а также новейшие труды отечественных и зарубежных исследователей творчества М. Кузмина.http://ruslit.traumlibrary.net.