Стихотворения - [15]

Ружейных стволов.)

Космическое яйцо плавало

Когда Вселенная его атаковала.

Солнца столкнулись, взорвались, испарились

Из пара выплыло яйцо.

Огонь его атаковал

И железо отказалось от всех своих узлов и ядер

Яйцо проплывало над тяжёлой поверхностью

Вода его атаковала

И горы преклонили колени перед морями

Яйцо качалось на волнах

Земля его атаковала

Мир скорчился словно в гримасе

Яйцо присело словно муха.

Жизнь его атаковала, да, ворон

Ворон слопал эту муху

Яйцо вывалилось из яйцевода ворона

Сойка съела яйцо, жуки съели сойку

А ворон съел жуков

Яйцо вывалилось из яйцевода ворона.

Затем в небесах наступила тишина —

Солнце перестало воевать с луной, стихии притихли,

Деревья расцепили свои ветви

И белый сыч и горностай

И дикий пёс остановились

Вулканы замерли, моря замерли, водопады замерли

Часы замерли — как проводник, подняв руки стрелок

И на открытое место вышел Ворон.

С яростным криком всё бросилось в атаку

Ворон поднялся на крыло

и спел

Когда Бог расколошматил Ворона

Он создал золото

Когда Бог поджарил Ворона на солнце

Он создал алмаз

Когда Бог раздавил Ворона под грузом

Он создал спирт

Когда Бог разорвал Ворона на части

Он создал деньги

Когда Бог надул Ворона

Он создал день

Когда Бог подвесил Ворона на дереве

Он создал фрукт

Когда Бог закопал Ворона в землю

Он создал человека

Когда Бог попробовал разрубить Ворона пополам

Он создал женщину

Когда Бог сказал "Ворон, ты победил"

Он создал Искупителя.

Когда Бог в отчаянии отступился

Ворон заточил свой клюв и взялся за двоих воров.

Под ангельским взором девочки

Под ангельским взором девочки

Ворон растерял все перья

Под любопытным взглядом мальчика

Кости Ворона треснули

От страсти девочки

Кишки Ворона свалились в пыль

От розовых щёк мальчика

Ворон стал неузнаваемой тряпкой

Ворон забрался в кусты ежевики, капитулировав

Перед ничем, закрыв глаза

Пусть детские ножки топают по Вселенной

Экзистенциальная песнь

Давным-давно

Жил человек,

Всю жизнь бежавший что есть сил.

Такая вот судьба.

Тяжёлая судьба.

Но на то она и Судьба.

Надо бежать.

Как-то он усомнился в Судьбе

И в пожизненном беге.

Кто? Почему?

Неужто он всего лишь

Разгоняющий на беговой дорожке?

Вот наконец-то он решился.

Нет, он — не чей-то шут.

Понадобится смелость,

Но он может.

Да, да, он может остановиться.

Мучительно! Мучением

Стала борьба за то,

Чтоб прекратить бежать.

Чудовищно! И вдруг

Покой

Среди бескрайней пустыни.

И он стоял там — остановившись.

И так как не увидел никого

Ни к северу, ни к западу, ни к югу, ни к востоку,

Он воздел кулаки

С гомерическим хохотом

И потряс ими пред Мирозданием.

И его кулаки отвалились

И руки его отвалились

Он зашатался и ноги его отвалились

Он слишком поздно понял,

Что собаки рвут его на части,

Что он и впрямь всего лишь

Разгоняющий на беговой дорожке,

А полной жизнью живут лишь собаки.

Сражение за Иерусалим

Вроде бы мёртвого человека

С Буддой в улыбке

С Иисусом в простёртых руках

С Магометом в склонённом челе

Ногами в аду

Руками в раю

Спиною к земле

Сопровождают

К вечному блаженству

Поющие легионы

Вроде бы мух

Крабы-призраки

В вечерних сумерках, когда темнеет море,

Густеет тьма глубин, подтягиваясь от бесплодных отмелей, заливов

К берегу. Сначала

Она похожа на распахнутые скалы, разглаживающие собственную бледность.

Затем прилив, устало отступая,

Бросает все свои плоды,

Сползает обессиленно с блестящих батискафов, и вот пред нами крабы.

Крабы-гиганты в плоских черепах, внимательно глядящие на сушу

Как каски из окопа.

Они не просто крабы: крабы-призраки.

Они сбивают

Невидимой волной морского холода

Гуляющего в дюнах человека.

Вливаются в простор материка, в дымящий пурпур

Лесов и городов — колючим всплеском

Высоких неуклюжих привидений,

Скользящих импульсивно через воду.

Ни стены, ни тела им не помеха.

Голод диктует им другие цели.

Для нас они незримы, мы не можем о них не думать.

Их пузырящиеся рты, глаза

Безмолвной каменистой яростью

Вторгаются в ничтожность нашей жизни — валяемся ли на кроватях,

Сидим ли в комнатах. То наши сны тревожны,

То мы внезапно просыпаемся во власти одержимости

В одышке и в поту, и мозг наш слепнет

В сиянье лампочки. Порою, ненадолго, скользящая

Внимательная

Толща тишины

Протискивается между нами. Крабы владеют этим миром.

Всю ночь, то рядом с нами, то сквозь нас,

Они выслеживают друг друга, они цепляются друг к другу,

Они влезают друг на друга, они рвут друг друга на куски,

Они изнуряют друг друга до изнеможения.

Они — войска вселенной. Мы — их бактерии,

В их жизни наша смерть, в их смерти наша жизнь.

Чуть рассветёт, они вновь отступают к берегу.

Они — сумбур истории, конвульсии

В истоках крови, в циклах конкуренции.

Для них вся перенаселённая земля — пустое поле битвы.

Весь день они в себя приходят под водой.

Их пенье — слабый бриз, крутящийся в прибрежных скалах,

Где слушают одни лишь крабы.

Они — единственные игрушки Бога.

Печальная история человеческого детёныша

Жила-была девушка, девушка, девушка,

Просто шикарная.

О, будь моей невестой, рыдал я, кричал я, готовый умереть.

И мне она ответила, и что ж она ответила?

"Давай сюда свой нос, я чмокну, — вздохнула она. — Это по-честному!"

И я отрезал свой нос,

А она скормила его своему щеночку.

Леди, Вы довольны?

"О, дай мне свои ушки, чтоб я не рыдала в подушку, глубокой ночью, в постели, чтобы никто не подслушал, мой милый!"