Стихотворения, эпиграммы, басни, сказки, повести (1908 — октябрь 1917) - [21]

Дом рухнул. Только я проверить не успел:

Не дом ли то другой, а наш покуда цел.

Что ж из того, что цел? Обвалится, наверно.

1912 г.

ПОСЛЕСЛОВИЕ 1919 ГОДА

На днях, отдавши дань "очередным делам",

Ушел я с головой в бумажный старый хлам:

Пред тем как сбыть его на кухню для растопки,

Попробовал я в нем произвести "раскопки".

И до чего был рад,

Когда нашел пяток полузабытых басен,

Что мною писаны "сто лет" тому назад.

По скромности своей, конечно, я согласен,

Что басни — не ахти какой великий клад.

И все ж, считаяся со сроком

И с тем, какой я "дом" тогда имел в виду,

Вы скажете, что я в двенадцатом году

Был недурным пророком.

"Дом" — сами знаете: стряслась над ним беда, —

"Хозяин" и "жильцы" из благородной кости

Махнули кто куда, —

По большей части — к черту в гости;

А уцелевшие, осатанев от злости,

Досель еще чинят немало нам вреда.

Но, вырвав все клыки из их широкой пасти,

Мы барской сволочи вернуться снова к власти

Уж не позволим никогда, —

Ни им самим, ни их лакеям,

Всей "демократии" гнилой, —

Мы знаем цену всей работе их былой

И "учредительным" затеям:

В руке их — красный флаг, а белый — под полой.

Глупцами лестно ли нам быть в глазах потомков,

Быть осужденными суровым их судом?

Дом старый рушился. Но мы наш новый дом

Не станем строить из обломков.

Мы, "черные жильцы", дадим врагам ответ:

Как их искусные строители ни бойки,

Но скоро убедить сумеем мы весь свет,

Что дома лучшего не может быть и нет,

Чем дом советской стройки.

ЛАПОТЬ И САПОГ

Через года полтора

Все уйдут на хутора.

Худо ль, лучше ль будет жить,

А нет охоты выходить.

("Псковская жизнь", 1911 г., № 557.

"Деревенские частушки".)

Где в мире найдем мы пример, подобный

русской аграрной реформе? Почему не могло бы

совершиться нечто подобное и среди

тружеников промышленного дела?

("Россия", 17/VIII 1912 г.)

Над переулочком стал дождик частый крапать.

Народ — кто по дворам, кто — под навес бегом.

У заводских ворот столкнулся старый лапоть

С ободранным рабочим сапогом.

"Ну, что, брат-лапоть, как делишки?" —

С соседом речь завел сапог.

"Не говори… Казнит меня за что-то бог:

Жена больна и голодны детишки…

И сам, как видишь, тощ,

Как хвощ…

Последние проели животишки…"

"Что так? Аль мир тебе не захотел помочь?"

"Не, мира не порочь.

Мир… он бы, чай, помог… Да мы-то не миряне!"

"Что ж? Лапти перешли в дворяне?"

"Ох, не шути…

Мы — хуторяне".

"Ахти!

На хутора пошел?! С ума ты, что ли, выжил?"

"Почти!

От опчества себя сам сдуру отчекрыжил!

Тупая голова осилить не могла,

Куда начальство клонит.

Какая речь была: "Вас, братцы, из села

Никто не гонит.

Да мир ведь — кабала! Давно понять пора;

Кто не пойдет на хутора

Сам счастье проворонит.

Свое тягло

Не тяжело

И не надсадно,

Рукам — легко, душе — отрадно.

Рай — не житье: в мороз — тепло,

В жару — прохладно!"

Уж так-то выходило складно.

Спервоначалу нам беда и не в знатье.

Проверили. Изведали житье.

Ох, будь оно неладно!

Уж я те говорю… Уж я те говорю…

Такая жизнь пришла: заране гроб сколотишь!

Кажинный день себя, ослопину, корю.

Да что?! Пропало — не воротишь!

Теперя по местам по разным, брат, пойду

Похлопотать насчет способья".

Взглянув на лапоть исподлобья,

Вздохнул сапог: "Эх-ма! Ты заслужил беду.

Полна еще изрядно сору

Твоя плетеная башка.

Судьба твоя как ни тяжка, —

Тяжеле будет, знай, раз нет в тебе "душка"

Насчет отпору,

Ты пригляделся бы хоть к нам,

К рабочим сапогам.

Один у каши, брат, загинет.

А вот на нас на всех пусть петлю кто накинет!

Уж сколько раз враги пытались толковать:

"Ох, эти сапоги! Их надо подковать!"

Пускай их говорят. А мы-то не горюем.

Один за одного мы — в воду и в огонь!

Попробуй-ка нас тронь.

Мы повоюем!"

ПРЕДВЫБОРНОЕ ПОЛОЖЕНИЕ

"Г-н К. нашел, что человек — животное

четвероногое. Самое естественное его положение

— "коленно-локтевое".

("Запросы жизни", № 33.)

Кусковой рек Коробка:

"Да! Выборы — сраженье.

Какое ж в нем, миледи,

Занять нам положенье?"

"Милорд, — так без смущенья

Воскликнула Кускова, —

Нет лучше положенья

Коленно-локтевого!"

То слыша, "Речь" приходит

В восторг и умиленье:

"Идите ж к нам! Наш лозунг —

Коленопреклоненье!"

ХОРОВОД

Ариша — с ворохом вестей! —

На все село разголосила:

"Ахти, что у попа гостей!

Невидимая сила!

Кого там нету: становой,

Исправник, земский, волостной,

Наш землемер, два аблаката,

Два дохтура, а третий тот,

Что лечит скот

И нашего подлечивает брата!..

Лабазник, два аль три купца,

Помещики со всей округи…

Не досмотрела до конца, —

В глазах и так пошли уж круги.

И что попов! Да все — румянке с лица.

Помимо нашего отца,

Всех столько, что хотя имела я охоту

Их сосчитать, да сбилася со счету!"

Впрямь, у попа в гостях уездная вся знать.

Пир — море разливное!

Охота мужичкам узнать,

С чего б веселие такое?

Бежит, глядит, дивуется народ:

"Никак, у бати хоровод".

"Добро: не сеют и не пашут,

А все едят и сладко пьют!"

"Жаль, что тебе вот не дают!"

"Гляди-ко, пляшут!"

"Робя!.. Поют!"

"Да чтой-то мало в песне ладу!"

"А там вон спорят до упаду!"

"Про Думу, лешие, орут".

"И как орут:

Как будто кожу с них дерут!"

Дрожит поповская светлица.

Кончают гости шумно день,

Глядит народ через плетень.

На затуманенные лица

Угрюмая ложится тень.

"Тьфу, — не стерпел, ругнулся Фока, —

И не провалится над ними потолок!

На нашу голову их леший всех сволок!