Стихотворения, эпиграммы, басни, сказки, повести (1908 — октябрь 1917) - [22]

Н-ну, будет склока!"

* * *

У мужичка — чутье!

Смекает он, кому тут варится питье,

О чем ведется торг до срока.

БАНЯ

Жена у Прова Кузьмича

Не зла, да больно горяча, —

Где праздник, уж орет заране:

"Отмой-ка, пентюх, грязь ты в бане!"

"Иду — чего уж там? — иду!"

Кузьмич с женой всегда в ладу;

Не то чтоб был мужик покорный,

Да бабий норов знал он вздорный:

Перепечет в сердцах кулич,

А виноват, мол, Пров Кузьмич.

В предбаннике хвативши чару

— И не одну, поди! — винца,

Пров с полки кличет молодца:

"Поддай-ко-сь, милый, пару!"

Вконец разнежившись в пару,

Пров стонет: "Сем-ка, подбодрюся,

Водой холодной окачуся,

Силенок свежих наберу.

Всамделе, стал тетюхой слабой:

Сдаю изрядно перед бабой".

Что ж вышло, братцы, с мужиком?

С того ль, что был он под хмельком,

С того ль, что думал про хозяйку,

Бедняк, не ту схвативши шайку,

Весь окатился… кипятком!

* * *

Хотя ты мне ни кум, ни сват,

А все скажу я: бюрократ,

Не брезгуй, брат, моим уроком.

Бог весть, что будет впереди?

На новых выборах — гляди! —

Не обвариться б ненароком!

СВИНЬЯ

Кудахчут жалобно наседки,

Горланят петухи:

"Мы ль провинились чем? Иль виноваты предки?

Цыплята наши, детки,

За чьи вы терпите грехи?

Где, у кого, за что добиться нам прощенья?"

Шумит весь птичий двор,

Недалеко до возмущенья.

На сходе петухи выносят приговор:

"Товарищи, позор!

Не слыхано от века,

Чтоб верховодил кто чужой у нас в семье,

Чтоб над цыплятами опека

Была поручена… свинье!

Бороться должно нам!"

А силы нет бороться!

Так, чтоб на горшую беду не напороться,

В тот час, когда

Еще вконец надежда не изъята

Найти в свинье хоть капельку стыда,

С запросом слезным к ней шлют куры депутата.

"Высокородная, — так начал депутат. —

Скажи, кто в этом виноват,

Что наш курятник год от году

Все меньше радости имеет от приплоду?

В тревоге матери, отцы:

Тобою взятые для выучки птенцы

В твоих свинарниках хиреют, вянут, сохнут

И поголовно дохнут!

А ежели какой

Останется живой,

И тот не в радость нам: приносит он домой

Такие странные привычки и манеры,

Что стыдно говорить и приводить примеры!"

"Ах, боже, боже мой, —

Захныкала свинья. — И я же виновата!

Чем от меня, скажи, обижены цыплята?

Жалела я для них помой?

Иль обделяла их навозом?

Иль не купала их в грязи я в летний зной?

На свежем воздухе зимой

Не закаляла их морозом?

Я развивала в них и выдержку и прыть,

Уча не как-нибудь — тому, сему, иному,

Но всем премудростям (хороших дел не скрыть!):

И желуди сбирать, и клювом землю рыть,

И даже — хрюкать по-свиному.

Цыплята дохнут?.. Так. Ну, что ж? Пускай порой

Из тысячи цыпляток

В живых останется десяток.

Зато взгляните-ка на их парадный строй:

Что ни цыпленок, то герой!

Ей-ей, свинье другой

Таких не видеть поросяток!"

* * *

Читатель, запиши:

Свинье хоть кол на голове теши!

В том, что для нас пример бесчинства,

В том часто для свиньи задача материнства.

Друзья, греха не утаю,

Сам выше всех свиней я ставлю ту свинью,

В которой больше свинства,

А что касается цыплят, —

Свинья творит, что ей велят,

И нет особых вин на этой генеральше.

Советую искать виновников подальше.

ГАСТРОЛЕР

Провинция каналье шустрой — клад.

Какой-то правый депутат

В губернский городок приехал на гастроли —

Не для погрома, нет, совсем в особой роли:

Читать предвыборный доклад.

Весь город потонул в афишах:

Афиши на столбах, заборах, фонарях,

Афиши на ларях,

На будках, на домах и чуть ли не на крышах.

Цветами, флагами украшен был вокзал,

И для доклада лучший зал

Отведен был задаром.

Доволен будет пусть амбаром

Какой-нибудь эс-дек

Иль страшный черноблузник,

Но не солидный человек,

Не депутат-союзник.

Народу полон зал набилось на доклад.

Союзник рад.

С лоснящеюся рожей,

Пред губернаторской осклабившися ложей,

Он начал говорить

И с первых слов понес такую ахинею,

Что, только вспомнивши о ней, уж я краснею,

Не то чтоб слово повторить.

Казалось, лиходей оглоблей всех ударил.

Люд ошарашенный стал сразу глух и нем, —

А кто-то между тем

Рукою жадною в его карманах шарил!

* * *

Урон, положим, небольшой —

Уйти домой с пустым карманом —

Для тех, кто, опоен дурманом,

Ушел еще с пустой душой.

ПИТОМНИК

I

"СБОР"

"Умерь ты свой проклятый храп!"

"А что?" — ворчит со сна Арап

Кудлаю.

"Да то: прислушайся ты к лаю,

Что поднялся на все село".

"Псы, вправду, чтой-то лают зло:

И визг, и лай, и скрежет,

Как будто кто их режет.

Давно такое?"

"Да с утра".

"Сейчас мы все узнаем".

Друзья — Арап с Кудлаем —

Махнули со двора,

Бежали садом, огородом,

Вмиг очутились средь села.

"Собак, собак-то!"

"Без числа".

"Окружены зачем народом?"

"Кудлай, назад! Кудлай, сюда!

Не вышла б шутка тут плохая!"

Но поздно звал Арап Кудлая:

Уже стряслась над ним беда

Лихая.

Был пес — Кудлай наш — молодой,

Имел два года ровным счетом.

Не знал бедняк: беду — бедой

Ему считать или почетом?

А обстояло дело так:

Согласно чьим-то повеленьям,

По городам и по селеньям

Шел выбор редкостных собак

Для пересыла их в столицу.

Сплетая с былью небылицу

И примышляя всякий вздор

И враки,

Собаки доводили спор

До драки.

Собачий будет, дескать, "сбор".

Затем — такие шли догадки! —

Чтоб новые завесть порядки,

Мол, будет выдана статья

Насчет собачьего житья;

Забыв обычные этапы,

Собакам счастье лезет в лапы!

Так вот: когда взвился аркан

Над зазевавшимся Кудлаем,

Метнулся весь собачий стан:

"Кудлаша, поздравляем!"