Стихотворения, эпиграммы, басни, сказки, повести (1908 — октябрь 1917) - [23]

Кудлай завыл. Но, разобрав

Из поздравлений, в чем тут дело,

Глядит и весело и смело:

"Арап-то, стало быть, не прав!"

Гордиться мог Кудлай отчасти:

По силе, росту и по масти

Такого поискать бы пса!

Вокруг Кудлая голоса:

"В столице, брат, чины и власти…

Как понатрешься меж людей,

О нас, голубчик, порадей.

Вся на тебя надежда наша,

Кудлаша!"

II

ПИТОМНИК

Столица. Грязный двор. Сарай,

В нем — "сбор" собачий под запором

Разноголосым воет хором.

Всем подвывает наш Кудлай.

Горюет бедный пес. Еще бы

Не горевать! Он разглядел:

Не для решенья важных дел

Он вырван из родной трущобы,

Но для невиданной учебы…

"Сбор" походил весьма на "сброд".

Псы были всяческих пород:

Простых, и благородных,

И тощих, и дородных…

Перечислять их я б устал.

Скажу одно: Кудлай пристал

К таким, как сам, беднягам —

Дворнягам.

Учеба шла. Что день, с утра

Псов муштровали унтера.

Изведав их и гнев и ласку,

Пускались псы в лихую пляску.

Трясясь пред унтерским хлыстом,

Кто не плясал — вертел хвостом,

Чтоб угодить и нашим

И вашим.

Но с кем управы никакой, —

С дворнягами! Их левый угол

Прослыл притоном пугал:

Не справиться со сворой злой

Ни добрым словом, ни метлой.

И про дворняг пошли уж толки,

Что не собаки это — волки!

Муштровки был конец каков?

Покорным псам — чины, награды,

Высокие оклады.

Ищеек возвели в шпиков.

Все водолазы

Отправлены во флот.

Овчаркам не избыть хлопот:

Даны им строгие наказы —

Рабочий подъяремный скот

Беречь от пагубной заразы

(Читатель знает, от какой).

Левреток, пуделей, болонок

У именитых старушонок

Ждут — роскошь, нега и покой.

Не убоясь позорной славы,

Польстясь на харч и на рубли,

Все волкодавы

В тюремщики пошли.

Хотя не на казенной службе

Пришлось служить виляй-хвостам,

По частным тепленьким местам

Их всех пристроили "по дружбе".

А где ж дворняги? Стороной

Слыхал от шавки я одной,

Что непокорную всю свору

Сослали… к живодеру, —

Не всю, положим. Сорвалось!

Пустившись на авось,

Кудлаша задал деру!..

ВЕНЧАНИЕ В ДЕРЕВНЕ

В убогой церковке толпятся стар и млад

От алтаря и до притвора.

"Ой, батюшки, умора!

Должно, жених взаправду клад,

Что у него невест такая свора!"

"Где, где они?"

"Вон, матушка, гляди:

В нарядах подвенечных!

Столпилось впереди

Чуть не полдюжины сердечных!"

"С одним-то женихом?"

"Ай, да Пахом!"

"Ай, бабий же угодник!"

"Пришлось крутенько, греховодник?"

Пахом то на невест зернет, то на толпу.

Ни жив ни мертв стоит бедняга пред налоем.

Невесты с воем

Кидаются к попу.

"Ох, — поп кряхтит, — куда ж девать мне вас,

ей-богу?

Чай, будет с паренька невесты и одной".

"Ребенка прижила!"

"Врет, врет она, родной!"

"Ославил!"

"Обманул!"

"Со мной венчай!"

"Со мной!"

"Тьфу, чтоб вас, — плюнул поп, — тут

дьявол сломит ногу!"

И, утирая рясой пот,

Поп кличет сторожа: "Федот,

Зови урядника скорее на подмогу,

Пускай он разберет,

Кто врет.

А я за всех не отвечаю.

Какую из невест урядник отберет,

Я ту и обвенчаю!"

ПОДХАЛИМ И ЮЛА

"Нет, не доволен я Москвой!"

А. Гучков (после провала).

"Тереху выбрали! Да что вы, очумели?

Ну, нечего сказать, сыскали ходока!"

На весь на сход орет Лука:

"Юле доверились, проныре, пустомеле…

Да я чем хуже, в самом деле?"

"Эх, — крякнул дед Ермил, — Лука, не шебарши!

Вы оба хороши,

Одна вам и цена и мера…

Взяла бы вас холера!

На кой бы вы нам дались ляд,

Когда бы довелось нам выбирать свободно,

Кого самим угодно,

А не кого велят?

Слышь, опчество кого облюбовало? Клима!

А где наш Клим? Тю-тю! Пыль только вслед легла,

Так хоть потешимся, коль наша не взяла.

Уж был ты "ходоком", видали — подхалима!

Посмотрим, как теперь почнет

Мудрить юла?"

РАЗМАХНУЛСЯ Б Я БАСНЕЙ ЗАДОРНОЮ…

Задержаны и арестованы три народных

певца, распевающих по дворам песни

революционного содержания.

Размахнулся б я басней задорною,

Распростясь на минуту с кручиною,

Да боюсь, чтобы слезы не брызнули

Под веселой личиною.

А и спел бы я, братцы, вам песенку

Обо всем, что на сердце скрывается,

Да не всякая песенка

До конца допевается.

ЖУК И КРОТ

В момент весьма серьезный

(Обжоре хищному, Кроту, попавши в рот)

Взмолился Жук навозный:

"Не ешь меня, высокородный Крот!

Ты знаешь сам, слыву я жестким блюдом,

Меж тем живым я — побожусь! —

Тебе в чем-либо пригожусь".

Внял Крот мольбе каким-то чудом:

"Ин так и быть, живи,

Комар тебя язви!

Желудок свой изнежив червяками,

Намедни, впрямь, его расстроил я жуками

И натерпелся мук.

А ты как будто славный малый:

Храбрец и говорун. Должно, взаправду Жук

Бывалый.

Послушай: по душам потолковав со мной,

Уж вот как ты меня обяжешь,

Когда мне обо всем, что знаешь, порасскажешь.

Хотелось бы мне знать, к примеру, как весной

Благоухают розы.

Слыхал я стороной,

Что аромат у них довольно не дурной".

"Душок — божественный!" — утерши лапкой слезы,

Счастливый Жук жужжит Кроту

И, чтобы отплатить ему за доброту,

Желая показать, как дивно пахнет роза,

Подносит… шарик из навоза.

* * *

На вкус и цвет

Товарища, как говорится, нет.

ЭСТЕТИК

"Полой политику!

Да здравствует эстетика!"

Из современных

лозунгов.

Ослу, каких теперь немало,

Наследство с неба вдруг упало.

Добро! За чем же дело стало?

Схватив что было из белья

Да платье модного покроя,

Летит на родину Илья

(Так звали нашего героя).

"Ах! Ах! — приехавши домой,

Заахал радостно детина. —

Какая прелесть, боже мой!

Ну что за дивная картина!

Обвеян славной стариной,

Как ты прекрасен, дом родной!