Стихотворения - [21]

И вдруг предо мною явился опять,

Как призрак, дружок мой коварный,

Все тот же мой парень коварный.

Ответив негодному легким кивком,

Пройти поспешила я мимо.

Но он, ошалев, словно был под хмельком.

Назвал меня милой, любимой,

Своей дорогой и любимой.

А я, между прочим, вопрос задала,

Глуха ли, как прежде, сестрица

И где по ноге она обувь нашла…

О боже, как стал он браниться,

Как яростно стал он браниться!

Молил он скорее венчаться пойти,

А то он погибнет напрасно.

И я, чтоб от гибели парня спасти,

Сказала в ответ: – Я согласна.

Хоть завтра венчаться согласна!

Кузнецу

Устал в полете конь Пегас,

Скакун крылатый Феба,

И должен был на краткий час

Сойти на землю с неба.

Крылатый конь – плохой ходок!

Скользя по мерзлым склонам,

Он захромал и сбился с ног

Под богом Аполлоном.

Пришлось наезднику сойти

И жеребца хромого

К Вулкану в кузницу вести,

Чтоб заказать подковы.

Колпак и куртку снял кузней,

Работая до пота.

И заплатил ему певец

Сонетом за работу.

Вулкан сегодняшнего дня,

Твой труд ценю я выше.

Не подкуешь ли мне коня

За пять четверостиший?

Ода шотландскому пудингу "Хаггис"

В тебе я славлю командира

Всех пудингов горячих мира, –

Могучий Хаггис, полный жира

И требухи.

Строчу, пока мне служит лира,

Тебе стихи.

Дородный, плотный, крутобокий,

Ты высишься, как холм далекий,

А под тобой поднос широкий

Чуть не трещит.

Но как твои ласкают соки

Наш аппетит!

С полей вернувшись, землеробы,

Сойдясь вокруг твоей особы,

Тебя проворно режут, чтобы

Весь жар и пыл

Твоей дымящейся утробы

На миг не стыл.

Теперь доносится до слуха

Стук ложек, звякающих глухо.

Когда ж плотнее станет брюхо,

Чем барабан,

Старик, молясь, гудит, как муха,

От пищи пьян.

Кто обожает стол французский –

Рагу и всякие закуски

(Хотя от этакой нагрузки

И свиньям вред),

С презреньем щурит глаз свой узкий

На наш обед.

Но – бедный шут! – от пищи жалкой

Его нога не толще палки,

А вместо мускулов – мочалки,

Кулак – орех.

В бою, в горячей перепалке

Он сзади всех.

А тот, кому ты служишь пищей,

Согнет подкову в кулачище.

Когда ж в такой руке засвищет

Стальной клинок, –

Врага уносят на кладбище

Без рук, без ног.

Молю я Промысел небесный:

И в будний день, и в день воскресный

Нам не давай похлебки пресной,

Яви нам благость

И ниспошли родной, чудесный,

Горячий Хаггис!

Овсянка

Раз – овсянка,

Два – овсянка

И овсянка в третий раз.

А на лишнюю овсянку

Где мне взять крупы для вас?

Одиноким, неженатым

Не житье, а сущий рай.

А женился, так ребятам

Трижды в день овсянки дай.

Век живет со мной забота.

Не могу ее прогнать.

Чуть запрешь за ней ворота,

Тут как тут она опять.

Раз – овсянка,

Два – овсянка

И овсянка в третий раз.

А на лишнюю овсянку

Где мне взять крупы для вас?

Послание Гамильтону

По поводу рождения у поэта близнецов

Рубцами хвалится боец –

Печатью молодечества.

Хвалу войне поет певец –

Проклятью человечества.

Велик не тот, кто сотню душ

Безвинных уничтожит.

Достоин чести скромный муж,

Что род людской умножит.

– Даны вам щедрые дары, –

Сказала нам природа, –

Но будьте столь же вы щедры

И множьтесь год от года.

Волью я в кровь струю огня,

Чтоб дружною четою

Вовеки жили у меня

Отвага с красотою!

              ________

Творец нехитрых этих строф

Был некий бард беспечный.

Он пел среди родных лугов

От радости сердечной.

В него влила природа-мать

Огня большую долю,

И не дерзал он нарушать

Родительницы волю.

Начертанный природой путь

Безропотно прошел он.

Нашел он родственную грудь,

Любви безмерной полон.

Он цвет любви берег весной

От яда и от града,

И щедрый урожай двойной

Поэту стал наградой.

Был в сентябре вознагражден

Он за любовь и верность.

Ему подругой был рожден

Наследник – новый Бернс,

Чтоб нашу родину певец

Грядущих поколений

Воспел достойней, чем отец, –

Звучней и вдохновенней.

             ________

О гений мира и любви,

Тебя мы призываем:

Шотландский край благослови

Обильным урожаем.

Пусть крепнет древний наш народ

И славится по праву,

И Бернсов род из года в год

Поет народу славу!

Песня раба-негра

В милом знойном Сенегале

В плен враги меня забрали

И отправили сюда – за море синее.

И тоскую я вдали

От родной моей земли

На плантациях Виргинии – гинии.

На моем родимом юге

Не бывает зимней вьюги,

Ни морозов, ни снегов, ни инея.

Там шумят потоки вод

И цветы цветут весь год,

Неизвестные Виргинии – гинии.

Под ударами бича,

Иго рабское влача,

Провожу я дни в печали и унынии.

Горько вспомнить мне друзей

Вольной юности моей

На плантациях Виргинии – гинии!

* * *

Зачем терпеть в расцвете сил

Ярмо порабощенья?

К оружью, братья! Наступил

Великий час отмщенья.

Твердят: безгрешны короли,

А руки их кровавы.

Мы сами троны возвели.

Тряхнуть их – наше право!

Девизом каждый патриот

Смерть иль свободу изберет.

Пусть примет мученика чин

Епископ, саном гордый.

Для пэров хватит гильотин,

Для вас – подвязок, лорды.

Давно нас деспоты гнетут,

А судьи – их орудье.

Но и над вами будет суд,

Неправедные судьи.

Еще сегодня ваш денек.

Зато и наш не так далек!

Пусть золотой наступит век,

Былое в бездну канет,

И человеку человек

Навеки братом станет.

И нам покажет молодежь,

Достойная свободы,

Что человек везде хорош, –

Таков он от природы.

Мы всех зовем на братский пир,

И первый тост: – Свобода. Мир.

* * *

Якобиты на словах,

Вам пою, вам пою.

Якобиты на словах,

Вам пою.

Якобиты на словах,

Обличу я вас в грехах