Стихотворения - [20]

Врачу за средство,

Что принесет отцу конец,

Ему – наследство.

Должно быть, от ночной простуды

Одной девчонке стало худо.

Врач сотворил над нею чудо:

Его совет

Туда послал ее, откуда

Возврата нет!

Таков у лекаря обычай.

За грош, не ведая приличий.

Морит людей он без различья

День изо дня

И норовит моей добычи

Лишить меня.

Пока терплю я поневоле.

Но разве он бессмертен, что ли?

Не избежит он общей доли.

Придет каюк –

И будет мертв, как сельдь в рассоле,

Ваш Горнбук!…

Еще бы Смерть сказала много,

Но вдруг, наполнив мир тревогой,

Часы пробили полночь строго

Из-за ветвей…

И я побрел своей дорогой,

А Смерть – своей.

* * *

Дружок мой пленен моим взором и станом.

Ему полюбились мой дом и родня.

Но, кажется, больше прельщен он приданым

И любит червонцы нежней, чем меня.

За яблочко яблоню любит мой милый,

Пчелу свою любит за будущий мед.

И так серебро его душу пленило,

Что в сердце местечка он мне не найдет.

Ему дорога не жена, а приплата.

Любовь для него – не любовь, а базар.

Хитер он, – и я уж не так простовата:

Пускай он попроще присмотрит товар!

Побегов не жди от прогнившего корня,

Зеленых ветвей – от сухого ствола.

Такая любовь ускользает проворней,

Чем тонкая, скользкая нить без узла!

Невеста с приданым

Я пью за невесту с приданым,

Я пью за невесту с приданым,

Я пью за невесту с приданым,

С горой золотых для меня!

Долой красоты колдовское заклятье!

Не тоненький стан заключу я в объятья, –

Нужна необъятная мне красота:

Хорошая ферма и много скота.

Красивый цветок обольстит и обманет,

Чем раньше цветет, тем скорее увянет,

А белые волны пасущихся стад

И прибыль приносят, и радуют взгляд.

Любовь нам порою сулит наслажденье,

А вслед за победой идет охлажденье.

Но будят в душе неизменный восторг

Кружки, на которых оттиснут Георг.

Пастух

Брела я вечером пешком

И повстречалась с пареньком.

Меня укутал он платком,

Назвал своею милой.

Гнал он коз

Под откос.

Где лиловый вереск рос,

Где ручей прохладу нес, –

Стадо гнал мой милый.

– Пойдем по берегу со мной.

Там листья шепчутся с волной.

В шатер орешника сквозной

Луна глядит украдкой.

– Благодарю за твой привет,

Но у меня охоты нет

Платить слезами долгих лет

За этот вечер краткий!

– Нет, будешь ты ходить в шелках,

В нарядных, легких башмачках.

Тебя я буду на руках

Носить, когда устанешь.

– Ну, если так, тогда пойдем

С тобой по берегу вдвоем,

И я надеюсь, что потом

Меня ты не обманешь.

Но он ответил мне: – Пока

Растет трава, течет река

И ветер гонит облака,

Моей ты будешь милой!

Гнал он коз

Под откос.

Где лиловый вереск рос,

Где ручей прохладу нес, –

Стадо гнал мой милый.

К Тибби

О Тибби, ты была горда

И важный свой поклон

Тем не дарила никогда,

Кто в бедности рожден.

Вчера же, встретившись со мной,

Ты чуть кивнула головой.

Но мне на черта нужен твой

Презрительный поклон!

Ты думала наверняка

Пленить мгновенно бедняка,

Прельщая звоном кошелька…

На что мне этот звон!

Пускай меня гнетет нужда,

Но я сгорел бы со стыда,

Когда тобой, что так горда,

Я был бы побежден.

Как ни остер будь паренек,

Ты думаешь, – какой в нем прок,

Коль желтой грязью кошелек

Набить не может он!

Зато тебе по нраву тот,

Кто состоятельным слывет,

Хотя и вежлив он, как скот,

И столько же умен.

Скажу я прямо, не греша,

Что ты не стоишь ни гроша,

А тем достатком хороша,

Что дома припасен.

С одной я девушкой знаком.

Ее и в платьице простом

Я не отдам за весь твой дом,

Сули хоть миллион!

Свадьба в городке Мохлин

Когда был месяцев семи

Год восемьдесят пятый

И ливни спорили с людьми

За урожай несжатый, –

В то время мистер Так и Так

Отправился к невесте,

Чтобы отпраздновать свой брак

С ней и с деньгами тестя

В столь мокрый день.

Чуть солнце глянуло с небес

Сквозь полосу тумана,

Проснулась Нэлл, вскочила Бэсс,

Хоть было очень рано.

Утюг шипит, комод скрипит,

Мелькает ворох кружев…

Но Муза скромность оскорбит,

Их тайны обнаружив

В столь важный день.

Но вот – природе вопреки –

Стянули их корсеты,

И очень длинные чулки

На ножки их надеты.

Осталось – это не секрет –

Им застегнуть подвязки.

А впрочем, и такой предмет

Не подлежит огласке

В столь строгий день.

Шелка упругие, шурша,

Едва дают дышать им.

И все же могут, не греша,

Они гордиться платьем.

Легко их в талии сломать,

Шумят их шлейфы сзади.

Что Ева-мать могла б сказать,

На пышный зад их глядя

В воскресный день?

Вот в куртке праздничной, с хлыстом

"Гей-го!" – подъехал Санди.

И Нэлл и Бэсс покинуть дом

Спешат, как по команде.

А вот Джон Трот – лихой старик.

Толст, как судья наш местный,

Он маслит, пудрит свой парик –

Да и сюртук воскресный

В столь славный день…[6]

* * *

Весной ко мне сватался парень один.

Твердил он: – Безмерно люблю, мол. –

А я говорю: – Ненавижу мужчин! –

И впрямь ненавижу, он думал…

Вот дурень, что так он подумал!

Сказал он, что ранен огнем моих глаз,

Что смерть его силы подточит.

А я говорю: пусть умрет хоть сейчас,

Умрет, за кого только хочет,

За Джинни умрет, если хочет.

Усадьбу, где полный хозяин он сам,

И свадьбу – хоть завтра – сулил он.

Но думаю: виду ему не подам,

Что дурочку сразу прельстил он,

Усадьбой и свадьбой прельстил он.

И что бы вы думали? Вдруг он исчез.

А вскоре нашел он дорожку

К моей же сестрице двоюродной – Бэсс.

Терпеть не могу эту кошку,

Глухую, поджарую кошку!

Хоть зла я была, но пошла погулять

В Дальгарнок – там день был базарный.